Октябрь начался для Миронова с Хлестакова – он играл его 1-го. Затем шли: 3-го – «Женитьба Фигаро», 6-го – «Ревизор», 8-го – «У времени в плену», 10-го – «Интервенция».

В эти же дни «сатировцев» вывезли в один из подмосковных колхозов, чтобы они воочию взглянули на колхозную жизнь, которую им предстояло отобразить в своем новом спектакле «Таблетка под язык». Во время этой поездки Миронов предпринял новую попытку ухаживаний за Егоровой. На банкете, состоявшемся после экскурсии, он сидел напротив своей бывшей возлюбленной и не сводил с нее глаз. Татьяна отвечала ему тем же. Ночью, когда они возвращались на том же автобусе в Москву, Миронов внезапно вскочил со своего места, схватил Егорову за руку, и они под собственный джаз-голос стали лихо танцевать в узком проходе.

Когда автобус подвез артистов к театру, Миронов вызвался довезти Егорову до ее дома на собственной машине. Та согласилась. Но возле подъезда, где жила актриса, произошел неприятный инцидент. Из темноты внезапно нарисовался еще один возлюбленный Егоровой – сценарист. Увидев его, Миронов едва не взорвался: он замахнулся кулаком, но затем передумал драться, вскочил в машину и с пронзительным визгом шин на бешеной скорости умчался. Сценарист спустя несколько секунд сделал то же самое.

14 октября Миронов играл «Ревизора», 16-го – «Женитьбу Фигаро», 18-го – опять «Ревизора», 20-го – «У времени в плену», 24-го – «Ревизора», 27-го – «Интервенцию», 28-го – «Женитьбу Фигаро», 29-го – «Баню».

Ноябрь начался для Миронова с Фигаро – он играл его 3-го. 4-го это был «Ревизор», 5-го – «У времени в плену», 6-го – «Интервенция», 7-го – «Баня», 11-го – «Ревизор», 13-го – «Женитьба Фигаро», 15-го – «Ревизор».

Тем временем по театру с быстротой молнии распространилась новость о том, что Градова ждет ребенка. И только-только наладившиеся отношения Миронова и Егоровой снова разлетелись в пух и прах: Татьяна снова припомнила своему бывшему возлюбленному ту историю с потерей их ребенка. Что касается будущей роженицы, то она в те дни заканчивала свою звездную роль – доснималась в последних эпизодах «Семнадцати мгновений весны». На Рижском вокзале снимали сцену, когда Штирлиц провожает Кэтрин на родину.

18 ноября Миронов играл в «Бане», 20-го – в «Интервенции», 22-го – в «Женитьбе Фигаро», 25-го – в «Ревизоре».

Вечером 27 ноября на квартиру Андрея Миронова в Волковом переулке заглянул его приятель Алексей Маневич. Хозяина на тот момент дома не было – он играл в очередном спектакле в Театре сатиры. Маневич решил его подождать. Миронов явился около десяти вечера, причем в подавленном состоянии. Было видно, что в театре у него произошла какая-то неприятная история, но какая именно, он не сказал, а гость тактично промолчал. Однако, видя, что хандра у друга никак не проходит, Маневич внезапно предложил ему съездить к его сыну на день рождения. Дескать, и сам развеешься, и незабываемый подарок преподнесешь имениннику и его гостям. Уговаривать Миронова было не нужно. Они сели в машину и отправились в район Речного вокзала, на Фестивальную улицу. И пробыли за праздничным столом почти до утра.

2 декабря Миронов снова облачился в костюм плута Хлестакова. Вечером следующего дня на нем уже был костюм другого плута – Фигаро. Последнего он сыграл и 8-го. 11 декаря Миронов вышел на сцену Театра сатиры в роли большевика Вишневского. Затем шли: 12-го – «Баня», 13-го – «Ревизор», 18-го – «Интервенция», 19-го – «У времени в плену», 21-го – «Баня», 23-го – «Интервенция», 25-го – «Ревизор», 27-го и 29-го – «У времени в плену». Последний спектакль игрался уже полтора года, считался в Театре сатиры одним из самых правильных, идеологически выверенных. Но это не мешало актерам хохмить на нем так же, как и на всех остальных. Одним из главных шутников был Михаил Державин, который играл в спектакле роль белогвардейского офицера. Каждый раз, появляясь перед Мироновым – Вишневским, он изменял внешность: то бородавку на нос приклеит, то усы покрасит в какой-то немыслимый цвет. Миронов, зная об этом, каждый раз был начеку, не смеялся. То есть не кололся. И все же однажды Державин его расколол. Он вышел в очередной раз на сцену, Миронов пригляделся к нему, но ничего предосудительного не обнаружил. Они стали играть сцену, как вдруг Державин снимает фуражку, а под ней… накладная лысина. Миронов мгновенно прыснул в кулак, успев, правда, повернуться к зрителям спиной. А уж когда ушел за кулисы, дал волю безудержному смеху.

Почти всю первую половину января 1973 года Миронов не был занят в спектаклях родного театра и отдыхал в кругу семьи. На сцену он снова вышел 12 января в спектакле «Женитьба Фигаро». А два дня спустя последовала премьера – был показан спектакль про колхозную жизнь «Таблетку под язык» А. Макаенка. Как мы помним, Миронов играл в нем колхозника Шведа. Это была его первая и единственная в творческой карьере роль подобного плана. Однако не сыграть ее актер, видимо, не мог. Пьеса была из разряда обязательных, из тех, что раньше называли «производственными». Однако, учитывая, что к тому времени Театр сатиры превратился в один из самых популярных театров в стране, попасть на этот спектакль было крайне сложно. В нем был задействован звездный состав: Георгий Менглет (председатель колхоза Каравай), Анатолий Папанов (мудрый дед Цыбулька), а также: Александр Ширвиндт, Вера Васильева, Екатерина Градова, Спартак Мишулин, Наталья Селезнева, Юрий Соковнин и др.

Одним из первых изданий, кто откликнулся на эту премьеру, была газета «Вечерняя Москва». В номере от 31 января была опубликована рецензия И. Вишневской, в которой она так отзывалась об игре Миронова: «И еще один человек все время крутится около председателя: колхозник Швед (артист А. Миронов). Каждый уже давно поведал о своих делах и просьбах, а Швед, хоть и раньше пришел в правление, все никак не скажет – зачем, все никак не повернется у него язык. Но вот наконец сказал: уехать бы ему из колхоза в город, там он найдет себя, а здесь что? Каждой бочке затычка.

В этой роли мы увидели нового А. Миронова, чья изящная комедийная легкость соединилась с пристальным вниманием к внутреннему миру человека, отчего комизм характера не пропал, но приобрел более серьезное звучание.

Швед Миронова весь напряжен, скован, тяжелы движения, словно пуды висят на руках, на ногах. Парню этому не нужно уезжать, но нельзя и оставаться: ведь действительно надо же становиться кем-либо из специалиста «по всем профессиям», каким числит его председатель, посылающий то туда, то сюда, не замечающий стремлений Ивана к одному-единственному призванию…»