А вот как отозвался на премьеру этого фильма другой критик – Юрий Богомолов («Спутник кинозрителя»): «Детективная интрига сообщает сюжету необходимое напряжение. Это, в свою очередь, стимулирует интерес к судьбам героев. За них переживаешь, поскольку известно, что люди Коллера и Шулмана (сторонники кандидата в мэры города неофашиста Олдена. – Ф.Р.) способны на все, в том числе на шантаж и убийство.

За них переживаешь еще и потому, что героев играют популярные советские актеры: Вячеслав Тихонов – Лоссера, а Леонид Филатов – Хайнца Ренке. Оба актера добавляют важные краски в образы своих персонажей. Тихонов сообщает своему герою нравственную основательность и интеллектуальную проницательность. Филатов наделяет своего персонажа недюжинным темпераментом и всесокрушающим жизнелюбием, благодаря чему этот беспринципный профессионал, человек без политических убеждений, вполне принявший жестокие законы буржуазного общежития, не лишен известного обаяния…

Хайнц Ренке, подобно многим своим сверстникам, живет настоящей минутой, для него фашизм, прошлый и будущий, подернут дымкой времени. Эти реальности как бы не реальны. Зато реальны театральные эффекты, к которым прибегают Олден и его закулисные покровители, – это явление народу на мотоцикле в сопровождении моторизованной колонны, это показная простецкость, это псевдодемократическая фразеология, это довольно прозрачная социальная демагогия.

Симптоматично и символично, что оба героя подверглись яростному давлению со стороны людей, представляющих интересы реакции. Тут было все: подкуп, шантаж, обман, наконец, убийство…» (В фильме герой Леонида Филатова погибал, сраженный пулями наемного киллера. – Ф.Р.)

На момент выхода в прокат «Европейской истории» Филатов уже с головой был погружен в новую работу – он снимался в фильме Юлия Карасика «Берега в тумане». Причем играл в нем положительную роль – большевика Шелапугина, который руководит советской комиссией по репатриации. Речь в фильме шла о событиях осени 1921 года, когда разгромленная в Крыму армия Врангеля после годичного пребывания в Турции нашла прибежище в Болгарии. Среди солдат этой армии оказался и полковник Сергей Егорьев. Вот как описывает канву фильма журнал «Спутник кинозрителя»:

«Неимоверно запутавшийся в обстоятельствах личной жизни и служебной своей карьеры, оставивший жену и дочь в Севастополе, куда ему уже нет возврата, он постепенно теряет и сына, попавшего под влияние начальника врангелевской контрразведки, – Егорьев пытается найти хоть какой-то смысл в своем пребывании на чужбине. Он не может совместить внушенные ему с детства понятия порядочности, служебного долга с тем, что видит вокруг. Не может по-настоящему ответить на чувства полюбившей его женщины. Не может вернуть доверие сына, на глазах превращающегося в фанатика. Не может вернуться в Советскую Россию и не может остаться на чужом берегу…

Режиссер Юлий Карасик, решая судьбу своего фильма, пошел путем совершенно беспроигрышным, пригласив для участия в нем очень хороших актеров.

Это и Анатолий Кузнецов – он играет полковника Егорьева. И Леонид Филатов в роли большевика Шелапугина, с которым Егорьева связывают давние, очень сложные отношения. Ирина Купченко и Любовь Виролайнен, которым суждено воплотить на экране все перипетии драматичного семейного конфликта. Молодой, но очень интересно работающий Алексей Жарков в роли жандармского полковника Самохвалова. Николай Олялин (барон Врангель), Петр Щербаков (генерал Кутепов), Сергей Юрский (Рейли), Стефан Данаилов (капитан Стойчев)… Список действующих лиц в данном случае велик, и играют все актеры превосходно…»

Съемки фильма начались 25 сентября с экспедиции в Болгарии. Филатов приезжал туда несколько раз в течение двух месяцев. Затем, когда в середине декабря съемочная группа вернулась на родину и снимала в павильонах «Мосфильма», у Филатова было несколько съемочных смен и здесь. Всего на его долю выпало 15 съемочных дней.

В отличие от кино в театре дела у Филатова складываются менее успешно. Он не стал участвовать в спектакле «На дне», причем по собственной инициативе. По его словам: «Эфрос, мне кажется, меня любил. Потому что неоднократно предлагал мне работать. Причем так настойчиво. Можно сказать, настырно. Он говорил: „Лень, ты мне скажи, ты будешь работать или не будешь?“ А я как бы так шлялся по театру, в „На дне“ работать не хотел. Он меня все на Ваську Пепла тянул. Я говорю: у вас же репетирует Золотухин, вы его в дурацкое положение поставите, у нас не бывает второго состава. Это я врал сгоряча. Ну он, огорченный, – он не злился никогда – так, пожимал плечами и отходил…»

Поэтому премьера «На дне», выпавшая на 25 декабря (на следующий день после 38-го дня рождения Филатова) прошла без него (как и без Эфроса, который слег в больницу с инфарктом). А три дня спустя Филатов узнал трагическую новость: 28 декабря в Киеве скончался кинорежиссер Константин Ершов. Как мы помним, этот человек оставил заметный след в судьбе нашего героя, сняв его в двух своих картинах: «Женщины шутят всерьез» и «Грачи». Собирался он его снимать и дальше, но ранняя смерть (в 49 лет) помешала ему это сделать. Вот как об этом человеке вспоминал сам Леонид Филатов:

«Я просто благодарен судьбе, что она меня с Костей свела, потому что это уникальный человек. Это был очень тихий, интеллигентный человек, казалось бы, совсем не соответствующий энергичному образу современного режиссера. У него было много друзей, которые его нежно любили. Он был рыцарь дружбы и искусства. После одной из картин, которую Константин делал на Центральном телевидении (фильм, к сожалению, так и не вышел на экран), он заболел. Мы ездили в Киев, навещали его. Вроде бы все прошло. Через год Ершов приезжает в Москву, приходит ко мне за неделю до своей смерти, и мы с ним оговариваем новый сценарий – „Обвиняется свадьба“. Я собирался играть роль тамады. Образ неоднозначный. Человек с большими претензиями, хотевший якобы даже заняться искусством, а в сущности прохвост, который выгодно использовал себя и был тамадой не только на свадьбах, но и на похоронах. И вдруг Костя через неделю умирает… Меня уговаривали все равно сняться в этом фильме, но я понимал, что фильм может быть только таким, каким чувствовал и понимал его Костя. Он одним своим прикосновением превращал банальные вещи в небанальные. В том, что он делал, была какая-то нежность, гармония. Я отказался от этого фильма без него…»