— А рация зачем? — Гордеева оглянулась на Пивоваренка, рядом с которым стоял вещмешок с передатчиком. — Можно же послать запрос.

— Нельзя, Оля. В том что нас с вами как бы нет — самый главный козырь группы. Поэтому, работаем только на прием. Каждый четвертый час, считая от двадцати ноль-ноль сегодняшнего дня. Майор Корнеев очень рассчитывал на то, что к этому времени он уже успеет обо всем доложить в Управлении и получить добро на поиск.

— Тогда я вообще не понимаю, чего мы головы ломаем? — пожал плечами Иван Гусев. — Дождемся сеанса связи и все будет ясно. Вперед — значит, вперед и с песней. Ну а прикажут возвращаться — вернемся. Начальству виднее, где и как нас использовать.

— Оно, как бы именно так и надо, — согласился с замечанием старшего лейтенанта Малышев. — И нужно… Но расстояние до цели все же приличное. Даже в глубоком немецком тылу на попутках не подскочишь. Значит, запас времени не такой и большой. А теперь, когда Степаныч такую существенную поправку внес, его еще меньше стало. И заведомо терять почти сутки — непозволительная роскошь. Поэтому, считаю — выступать надо немедленно…

Капитан сделал паузу, как бы подчеркивая особую важность следующих слов.

— Но, в рейд пойдут только добровольцы. Почему — надеюсь, мне не придется повторять? На размышление, обдумывание и принятие решения даю еще десять минут. Разрешаю, кому надо пошушукаться, отойти в сторону. А тех, кто вопреки здравому смыслу, захочет идти со мной, прошу собраться под той березой… — Малышев указал правее. — Остальных, не теряя драгоценное время на какие либо объяснения, прошу встать вон там… — капитан указал другое дерево, левее от себя. Подумал немного и очень серьезно прибавил:

— Товарищи, настоятельно рекомендую, особенно девушкам и бойцам старшего возраста, хорошо взвесить собственные силы. Дорога к цели предстоит не столько опасная — на войне нет безопасных мест, а просто длинная и трудная. И еще: стоит ли рисковать чистой биографией, вполне возможно, что и зря? Так что решайте, по уму, без обид и душевных терзаний. Я мог бы приказать, но считаю: осознанное решение лучше.

— Я с тобой, командир… — буквально сразу же, как только Малышев замолчал, отозвался Олег Пивоваренко, одновременно перемещаясь к березе. — Как говорится: «Либо грудь в крестах, либо голова в кустах». А штрафбат… что ж, не впервой, бывали уже. И там советские люди воюют. Не привыкать… Зато, если выгорит — с таким опытом переведусь в разведку. Нравиться мне здесь.

— И чем же?

— А что в затылок никто не дышит… — усмехнулся парашютист. — Как у нас, после выброски…

— У нас, у вас… — пробормотал Петров, становясь рядом. — А у нас в квартире газ. А у вас? А у нас водопровод. Вот…

Младший сержант Мамедова не удержалась и прыснула, прикрыв лицо ладошкой.

— Это ты, Виктор, к чему? — удивился Малышев

— Стишок детский вспомнил. Дело было вечером, делать было нечего. И заканчивается соответственно: «Дело было вечером — спорить было нечего…»

— Все равно не понял.

— Потому что понимать нечего, — пожал плечами Петров. — Будто ты, командир, не знаешь, что на конкурсе «Всемирной лени» саперы уверенно держат второе место. Сразу после пожарников. Вот и я, Андрей, не хочу туда-сюда мотаться? Drang nach Westen* (*нем., - Путь на запад. В противовес популярному в Германии лозунгу «Drang nach Оsten», «Путь на восток»). В том смысле, если уж трудить ноги, то только в направлении Берлина. Да и несподручно вам будет без сапера. Как-то мало вериться, что на том секретном объекте ничего разминировать или взрывать не понадобится. И потом, я же в штрафбате без году неделю побыл. И даже не ранен. Кто его знает: пересмотрят мое дело или нет? Так что лишний подвиг лишним не будет…

— Правильно. Мы тоже с вами… — не дожидаясь пока Петров закончит, обе радистки, держась за руки, как на прогулке, перешли под березу.

— Я же просил… — начал Малышев.

— А мы не снизошли, — вздернула носик Оля Гордеева. — Приказывайте, если решили нас в тыл отправить, товарищ командир!.. Добровольно мы из группы не уйдем! Сапер, значит, вам понадобится, а связь — нет?

Лейла позволила подруге говорить за обеих, но и сама смотрела твердо.

— Детский сад.

— Точно подмечено, командир. Балагуры… — проворчал Кузьмич, обозначая движение к вновь формирующейся группе, — и детвора сопливая. Взять бы хворостинку, да отстегать, как следует… Как же, отпустишь вас одних.

— Никак нельзя без присмотра оставлять… — согласился Семеняк. — Что я, потом, Коле скажу? Извините, товарищ майор, стар я уже стал, побоялся, что не угнаться мне за ними?..

— А если товарищ майор даст команду «Отбой»? — живо поинтересовался Гусев. Старший лейтенант пока не сделал ни одного движения, но при этом вспотел так, словно воз дров нарубил. — Тогда как?