– Тем не менее шанс что-то предпринять ещё остаётся, – подхватил Лев Поликарпович. – Как написал один умный дядька, момент величайшей готовности предваряется моментом величайшей неготовности. За час до решительного матча олимпийская сборная сидит в раздевалке без штанов… Непосредственно перед тем, как делиться, эта штука должна ослабить барьеры. У нас появится возможность подобраться вплотную… и произвести ампутацию.

– Скальпель-то есть? – поинтересовался Гринберг. Почему-то он со всей определённостью подумал про Глеба Бурова и его лазер, однако ошибся.

Звягинцев повернулся к фон Траубергу:

– Вы готовы, коллега?

Костлявые пальцы Ганса Людвига сжимали крепкую ладошку Жени Корнецкой.

– Мы готовы, – ответил он за себя и за внучку.

– Кто такие котообразные? – в упор спросил его Кудеяр.

– Ах, эти… – Мистик из «Аненербе» ностальгически улыбнулся. – Искусственные существа, созданные, чтобы хранить высшие истины от посягательства непосвящённых. Кстати, я не особенно удивлюсь, если вы там их встретите. Только не придавайте им особого значения, их на самом деле весьма легко победить…

«Да уж, весьма». Кудеяр прекрасно помнил свою схватку с ублюдками, погнавшимися за Мариной. Кровоподтёк на брюхе был заметен ещё чуть не месяц спустя.

– …Они панически боятся собак, – пояснил старец. – Эту странную черту мы так и не сумели преодолеть.

«Ясненько… – Иван покосился на безмятежно улыбавшуюся Атахш, ему действительно стало ясно, почему на них напали у озера, а не, например, около дома. И почему покушение не повторилось. Видимо, потому, что в дальнейшем за Мариной повадились неотступно следовать лайки. – А я-то думал, старый козёл, это я грозный такой…»

Он повернулся к Льву Поликарповичу:

– И когда всё это произойдёт?

– Скоро, – был ответ.

Счёт, как выяснилось, шёл на часы. Народная мудрость о том, что сперва всё очень долго тянется ни шатко ни валко, а потом «хватай мешки, вокзал отходит», сработала в очередной раз.

– Вот теперь посылай весть сестре, – сказал Гринбергу Кратаранга. – Пусть чернокожий везёт её и пса на то место, где вы меня подобрали.

Девятизвёздочный генерал Владимир Зенонович сидел за массивным письменным столом в своём кабинете и тоже смотрел на экран. Когда глаза уставали вконец, он массировал набрякшие веки, затем тёр виски и отворачивался к окну.

Окно с мокрыми листьями и лепестками хризантем, дрожавшими на осеннем ветру, было всего лишь имитацией, но глаза тем не менее отдыхали.

Дело происходило глубоко под землёй – в специальном бункере, некогда построенном на случай ядерной войны. Только не надо сразу представлять себе узкие коридоры и голые бетонные стены. Это был целый город, не значившийся на картах, – со стадионом, зимним садом, удобствами и населением. Город-штаб.

С полгода назад Владимиру Зеноновичу рассказали, как один из посетителей его кабинета, увидев адъютанта в чине полковника, вычищавшего пепельницу, обмолвился: дескать, страшно место сие, место, где полковники хабарики подбирают. Владимир Зенонович тогда посмеялся…

А теперь он сам сидел на подхвате. Он, генерал армии, работал чуть ли не телефонной барышней, обеспечивая всем необходимым группу ненормальных учёных и, Господи прости, колдунов. Военный округ, и не только он, был отдан в распоряжение эмигранта Шихмана, бывшего штандартенфюрера СС, американской шпионки из УППНИРа… И Эдика, единственного генеральского сына. Транспорт, связь, при необходимости физическая защита… Что ещё могла сделать армия, если от её ударно-броневой мощи нынче не было никакого толку?

Она могла по-прежнему многое. Армия могла и должна была выполнить своё истинное предназначение – встать на защиту народа. Даже если всё начнёт окончательно рушиться, армия будет стоять последним оплотом, обороняя людей… На сей счёт у Владимира Зеноновича не было ни малейших сомнений.

Остальное не имело значения.

– Не ходил бы ты туда, командир… – проговорил Буров негромко. С плеча у него свисал полюбившийся «Светлячок».

Скудин не ответил. А что толку доказывать аксиомы? Это только в плохом боевике герой-спецназовец или командир антитеррористического подразделения в обязательном порядке и, естественно, очень успешно вызволяет жену, взятую негодяями в заложницы. Хотя в реальной жизни человека на такое не то что не пошлют – вообще отстранят от участия, если речь идёт о ком-то из его близких.

Квалифицированно, сиречь с холодной головой, спасать можно только чужих…

Если не соблюсти это условие, непременно наделаешь глупостей, начнёшь жертвовать собой, а в конечном итоге пожертвуешь и своими товарищами, и теми, кого пытался спасти.

Это прекрасно известно спецслужбам всего мира. Тем не менее киношники, знатоки человеческих душ, вновь и вновь обращаются к такой ситуации, и их можно понять.

Скудин знал, о чём думал Глебка. О том, что его командир будет радеть не об «ампутации» раковой опухоли дымки, а о Марине, по утверждению Эдика, возможно закукленной в коконе высших измерений на седьмом этаже.