Тем не менее, возобновив заброшенный ещё с весны промысел, Юркан по-мальчишески радовался уже тому, что хоть выбрался за пределы микрорайона, порядком ему надоевшие.

За время его «внутренней эмиграции» город успел здорово измениться. Собственно, Юркана, лично познавшего левитацию и своими глазами наблюдавшего в пруду доисторического ящера, вроде бы уже трудно было чем-нибудь всерьёз удивить. Однако сподобился.

На календаре дело споро двигалось к Новому году, а вот на улицах… Юркана не покидала циничная мысль, что, наверное, разворотливые турфирмы уже зазывали иностранцев «встретить Рождество в Петербурге в любое время года. Выбор за Вами!». В самом деле, в городе встречались места, где, невзирая на декабрь, лучшие представительницы прекрасного пола вовсю хаживали без колготок и лифчиков, где на цветущих клумбах весело жужжали пчелы, а четырехцилиндровое сердце мёртворождённого детища советского автомобилестроения отчаянно перегревалось и грозило вскорости «стукануть». А стоило отъехать буквально на полверсты, и можно было угодить в глубокую осень, сумрачную, слякотную и промозглую. И даже наткнуться на процессию разгневанных жителей, идущих штурмовать жилконтору с традиционными осенними жалобами на отсутствие тепла и горячей воды.

А ещё чуть подальше начиналась самая что ни есть зима, дети закидывали снежками автомобили, въехавшие из «летних» кварталов, а солнце проделывало по небу путь раза в два короче и ниже, чем там…

Даже прогнозы погоды теперь передавали не просто так, а по климатическим пятнам. «У вас как сегодня?.. О-о, житуха! А вот у нас…»

Самое же интересное, что народ, похоже, прекрасно ко всему адаптировался. Жизнь – с поправкой на чудеса вполне апокилиптического пошиба – двигалась своим чередом. В положенный час открывались заводы, офисы и магазины, мамы с папами вели в школу детей, больницы принимали больных, кладбища хоронили усопших, а в роддомах исправно появлялись на свет новые российские граждане. Город, некогда выстоявший в блокаду, не дрогнул и теперь. Не разбежался на все четыре стороны, теряя штаны, не впал ни в гнусное мародёрство, ни в религиозную кому, как неминуемо происходит в красивых зарубежных городах, наравне с Питером составляющих культурную славу человечества. Им там, за рубежом, кое-чего понять не дано… У нас вон даже из Чернобыльской зоны не все разбежались. А тут? Ни тебе радиации, ни кислотных дождей. Подумаешь, солнце не там в небо восходит, делов-то!..

Насколько понял Юркан, самой крупной для себя неприятностью питерцы числили то, что Московско-Петроградскую ветку метро от греха подальше «обрезали» у Технологического института. После некоторых таинственных случаев, связанных с пропажей под землёй целых составов, поезда в Московский район ходить перестали. Но зря ли город только-только завершил эпопею с пресловутым размывом около площади Мужества?.. Питерцы досадливо пожали плечами – и, привычно ругаясь, полезли в бесплатные автобусы, оперативно предоставленные начальством. Не впервой!

Только перед каждым таким автобусом теперь мчалась легковушка «красноголовых», оснащённая специальной аппаратурой. Её задача состояла в том, чтобы вовремя запеленговать дыру, могущую возникнуть непосредственно впереди. А если вовремя запеленговать не получится – то и нырнуть в эту дыру вместо автобуса с людьми, едущего позади. Так, как когда-то выходили на минное поле сапёры – дедушки и прадедушки нынешних «красноголовых»…

Было часа четыре пополудни. Двигатель автомобиля, собранного из нескольких бесхозных, окончательно перестал тянуть, а стрелка температурного датчика забралась в красную зону и там устойчиво обосновалась. Хорошо хоть, его как раз занесло в позднюю весну, и было тепло. Юркан припарковал пронзительно-голубого «ушастого» у какой-то помойки и, отыскав подходящую деревяшку, энергично взялся за модернизацию. Скоро крышка моторного отсека опустилась на подпорку и в двигатель щедро полилось масло. Дав «монстру Франкенштейна» как следует отдышаться, мученик извоза выехал на Ленинский проспект… и тут-то машину резко повело вправо.

Ничего не поделаешь! Пришлось заменять пробитое гвоздём колесо. Было чувствительно жарко. Рубашка плотно облепила мокрую спину, и Юркан с усмешкой подумал, что воистину добывает хлеб в поте лица. Наконец он закинул домкрат с баллонником в багажник, поплевал на перепачканные пальцы, потом долго вытирал их тряпкой, а когда порулил дальше, то – вот уж не характерно по нынешним временам! – удача широко ему улыбнулась.

У выхода из станции метро, полное название которой – вдумайтесь только! – раньше звучало как «Станция „Ленинский проспект“ Ленинградского ордена Ленина метрополитена имени Ленина» – не хило? – стояли два молодых парня и девушка. На вид не из тех, для кого частник является самым привычным и ежедневным «общественным транспортом». Все трое – средненько одетые, трезвые и серьёзные.

– До улицы Победы доедем?

Правильно, не всякий водитель отваживался сунуться в «нехороший» район. Юркан распахнул дверцу. Пассажиры, видимо, знали, куда едут, в какое климатическое пятно: у всех были в руках тёплые куртки. Они мигом утрамбовались в тесный автомобильчик, и, оставляя густой сизый шлейф, «Запорожец» резво тронулся с места.

В салоне было жарко, двигатель грохотал, как у идущего в атаку среднего гвардейского танка, и Юркану даже стало неловко за свою колымагу. В конце концов, это были его первые пассажиры за весь нынешний день. К его некоторому удивлению, они ещё и расплатились с ним вперёд, причём сделала это девушка. Она молча выложила купюру, неожиданно крупную, словно везли её как минимум на «Мерседесе», и стала безучастно смотреть в лобовое стекло, в которое очень скоро должен был полететь снег. Потом вовсе закрыла глаза.

– Ну так вот, – явно продолжая прерванный разговор, подал голос один из парней, высокий, белобрысый, в очках. – Многие расовые признаки, возникшие первоначально путём мутаций, приобрели приспособительное значение. И под действием естественного отбора на ранних этапах расогенеза закрепились и распространились в популяциях, живших в разной географической среде…

– Щас помру, – честно предупредил второй, спортивный, с хитрыми и улыбчивыми глазами.

– Я тоже чуть не помер, – буркнул первый. – Только, Алик, эта хрень и есть официальная точка зрения. Получается, если взять большую группу негров и отправить их в тундру, то через миллион лет их потомки или вымрут, не сумев приспособиться, или полностью переродятся в алеутов и чукчей… А, Виринея? Что скажешь?

Девушка, наделённая столь редкостным именем, лениво приподняла ресницы.

– Отлипни, Венька. Спать хочу.

– Что же ты ночью делала? – полюбопытствовал Веня.

– Не ясно что? На шабаш летала.

– Ну вот, – прыснул сзади Алик. – Я-то уши навострил, думаю, ужо Додиковичу настучу…

А Веня неожиданно тронул Юркана за плечо:

– А вы что думаете, уважаемый, по этому поводу?

«Про негров или про шабаш?..» На всякий случай Юркан воздержался от комментариев, только молча передёрнул плечами. Какие, на хрен, расовые теории! Ему бы «Жопик» на дороге удержать, когда, по обыкновению неожиданно, под лысыми покрышками засвистит лёд…