В одном месте, при описании бед, которые случались с Иудеей в результате ее отступничества, он говорит:

Египет восстановил свою независимость от Ассирии в 664 г. до н. э., за поколение перед призывом Иеремии, а поскольку Ассирия быстро теряла силу, соответственно сила Египта возрастала. Впервые за пять веков он стал играть в международных делах важную роль.

XXVI династия, правившая тогда Египтом, удерживала власть, сосредоточенную в Дельте, в городе Саис, поэтому о государстве того периода говорили как о Саисском Египте. Ноф — это Мемфис, древняя столица Дельты, поэтому «сыновья Мемфиса» логически представляют собой метафорическое изображение Египта.

Тафна (позже у Иеремии произносится как «Тафнхес» и как «Тефанехес» — в Книге пророка Иезекииля) была пограничным городом на северо-востоке Египта, недалеко от средиземноморского берега, и примерно в этом месте теперь находится Суэцкий канал. Когда Саисский Египет начал обращать лицо на Восток и мечтать об экспансии в Азию, Тафна была укреплена и преобразована в мощную базу для военных операций. Это был ближайший к Иудее важный египетский город и во времена Иеремии символизировал мощь Египта.

Этот стих некоторые интерпретируют как упоминающий о поражении Иудеи от Египта в 608 г. до н. э., когда был убит Иосия. Несомненно, царь Иудейский мог быть упомянут как «темя». Однако если это так, то резкая критика Иеремией отступничества была бы неуместна, поскольку реформа Иосии в основном одобрялась Иеремией. Так, риторически обращаясь к сыну Иосии, Иеремия говорит:

В таком случае если 2-я глава относится ко времени до реформы Иосии, то она не может относиться ко времени его смерти и, возможно, просто имеет такое значение, что «даже египтяне теперь более сильны, чем вы», — презрительное упоминание о том, что Египет в течение долгого времени был слаб.

Греки называли Тафну Дафной, а в «Энкор Байбл» для обоих городов используются греческие термины. «Люди из Мемфиса и Дафны, они тоже раскололи ваш череп». Тафна теперь в руинах, но холм, под которым она погребена, называется Тель-Дефенех, так что это название сохранилось.

Иеремия вполне мог осознавать свое происхождение из рода Илии, который был первосвященником ефраимитской святыни, так как северное царство Израиль, казалось, часто вспоминалось ему. Действительно, у него было сочувствие к потерянному и рассеянному Израилю, которое было необычно для иудеянина, так как Иудея и Израиль большую часть истории воевали. Могло ли быть так, что частично горечь Иеремии проистекала из ощущения отчуждения, чувства того, что он был более северянин, затерявшийся среди иудейских чужаков?

Так, в своем резком осуждении Иудеи (настолько резком, что такие обвинительные речи на английском языке называются «иеремиадами») пророк сравнивает эту страну в невыгодном для нее свете с северным царством. Он защищает Израиль от обычного иудейского аргумента, согласно которому северное царство опустилось до ассирийского разрушения, потому что оно далеко ушло от Давидовой линии и истинного поклонения в Иерусалиме и вместо этого приносило жертвы на идолопоклоннических алтарях в Дане и Бетеле. Иеремия категорически говорит:

Кроме того, в другом отрывке он с трогательной печалью оплакивает павший Израиль:

Рахиль была предшественницей трех колен Ефрема, Манассии и Вениамина. Независимо от того, считал Иеремия себя ефраимитом из-за своего происхождения от Илии или вениамитом из-за местоположения владений его семьи, в любом случае он чувствовал себя потомком Рахиль.

По поводу места могилы Рахиль было две традиции. Согласно одной из них, она была похоронена в Иудее, к северу от Вифлеема:

Согласно другой традиции, она была похоронена в замке Вениамина. Так, пророк Самуил говорит:

Местоположение Целцаха неизвестно, но Иеремия явно принимает традицию Вениамина, и Целцах может быть другим названием Рамы. Рама находился в четырех милях к северо-западу от родного города Иеремии Анафофа, и там он и помещает могилу своей прародительницы. Он описывает, как ее призрак часто посещает это место и постоянно оплакивает колена, столетие назад уведенные в вечный плен.