Лудомания всю жизнь для певицы была серьезной проблемой. При виде карточной колоды, «однорукого бандита» или рулетки у Екатерины начиналось томление в груди и ладони становились влажными. Несколько раз в поездках по Штатам она спускала просто баснословные суммы, а в России охрана всех игорных домов была предупреждена, что впускать певицу, теряющую разум от азартных игр, строжайше запрещено. Вот и оттягивалась Алтуфьева на продюсировании, делая ставки на молодых артистов. Надо сказать, в финансовом смысле здесь ей везло больше, и, как правило, от этого рода деятельности ее состояние преумножалось. Также росли слава и почет, что было для Екатерины тоже немаловажно.

Кабинет у певицы был особый, несший на себе отпечаток ее рода деятельности. Кроме роскошного кабинета резного дуба, была еще студия, отгороженная звуконепроницаемым стеклом. Екатерина принимала посетителей за гигантским столом. По преданию, этот стол был сделан из досок, раньше служивших полом на сцене Большого театра. Сама дива на этот вопрос отвечала уклончиво, говоря, что ее стол слышал лучшие голоса мира.

Первой сегодня была скромная девочка из Кемерово. Ее, мельком глянув, Алтуфьева отправила в подпевку к Суламифи. Девочка была очень талантлива, это было понятно еще по записям, которые Екатерина прослушала заранее. Не хватало еще продвигать провинциалок, которые потом, а это было очевидно, вытеснят со сцены своих и верных певице людей. А если она и вправду талантлива, так и из подпевки пробьется и будет по гроб жизни благодарна, что ей помогли обосноваться в столице. Хоть это, конечно, уже и не Москва…

Потом была мальчиковая группа, Екатерина даже заставила их пойти за стекло и спеть что-нибудь. Этих на конкурс «Голубые небеса», но придется раскошелиться еще и на имиджмейкера и новую одежду. Следующим оказался мужчина средних лет. Он петь отказался наотрез и сообщил, что он вообще-то жонглер оригинального жанра. Это вывело Екатерину из равновесия, и жонглера удалили с помощью охраны, надавав как следует по шее. Потом был длинный разговор с одним из помощников, который этого клоуна сюда пропустил. Помощник оправдывался, говорил, что этот тип прислал ему кассету и что там были отличные песни и очень интересный голос. Пришлось предупредить идиота, что если еще раз он пришлет кого-либо, не прослушав лично, то его, бездаря, лентяя и нахала, не только выгонят с работы, но еще микрофон засунут в жопу по самый провод. Закончила беседу певица уже совсем непечатно, передала толпящимся в приемной беседке на улице талантам, что на сегодня все отменяется, и стремительно покинула свой кабинет, не забыв разбить вазу с цветами.

После полустакана водки Екатерине стало легче. Можно было постепенно готовиться к обеду, аперитив всегда был хорош, этого от своих поваров Алтуфьева добилась уже давно. Вот и теперь мартини с оливками, настоящими, из Калабрии, доставленные специальным рейсом, немного привели мятущиеся мысли певицы в порядок. Екатерина уже собиралась приступить к обеду, но затрещал сигнал мобильного телефона. Вообще этот номер был предназначен только для самого близкого круга певицы, и она могла быть уверена, что настроения звонок ей не испортит.

– Добрый день, Паша, как поживаешь?

– Привет, Лора! – Только три человека из живущих на земле имели право называть ей настоящим именем. – Я надеюсь, ты еще не устроила обеденный праздник желудка?

– Ну, брось, Паш, ты же знаешь, что я на обед ем только имбирное соте и немного ревеневого компота, – ответила певица, проводив взглядом блюдо с жареным ягненком, которое повар провез мимо нее к столу.

– Будешь делать шашлик из этого нэвеста… – пошутил собеседник. – Да ради бога, Лариса. Я вообще по делу и не хотел тебя нагружать после обеда.

– Молодец, говори, если недолго. А то ревень остынет, – ответила Екатерина.

– Как ты относишься к… э-э-э… корпоративам? – поинтересовался невидимый собеседник.

– Ты ох… сдурел, что ли? – возмутилась певица. – Ты меня на сталелитейный комбинат на рабочий полдень или в банк зовешь? Паша, вот от тебя не ожидала такого вопроса.

– Ой, Лора, ты что, и вправду так подумала?

– Я вообще не думаю даром, ты знаешь. Но ты меня заинтересовал этими безумными словами. Я так понимаю, это ты так прикалываешься?

– Лора, а давай ты сейчас свой планшетик со стразиками достанешь и посмотришь, что я тебе в скайп кинул, хорошо?

– А прямо ты мне сказать не можешь? – Лариса незло ругала неведомого Пашу. – Нет, чтобы прийти, посидели бы, поговорили, ты бы мне все рассказал как есть.

– Не могу, Лариса, не могу. И вопрос деликатный, а у тебя дома уши, и времени нет ни секунды свободного. А ты посмотри, посмотри. Дело в том, что, кроме того, что от тебя только одна песня нужна, ты можешь там поучаствовать… ну все, читай месс.

– Ты и гонорар прописал в мессе? Чтобы налоговая, которая мой скайп мониторит, узнала?

– Ну, Лора, брось. Тебе курьер сейчас посылочку принесет. Там сумма. Ну все, пока-пока, чмоки!

Екатерина долго смотрела на погасший экран сотового и думала о том, что Паша никогда бы не предложил что-то непотребное или невыгодное. Но его слова о том, что можно принять участие в деле, как-то удивительно зацепили ее.

Легкое покашливание за спиной отвлекло певицу. Мажордом стоял рядом, покорно изогнув спину, и держал в руке небольшую коробочку.