– Лежи! – Меня толкнули в бок, и я упала обратно на покрывало, перевернулась на спину и подавилась возмущением. Мужчина навис надо мной и сверкнул серыми глазами. – Будут тебе… чулочки. И платье! – Тут он наклонился, коротко и страстно поцеловал. Потом скользнул губами к скуле и закончил: – Снятые!

– Эм… – завозилась. – С чулками я и сама могу.

– Поздно, – опалил горячим дыханием шею мужчина. – Это премиальные. За выдержку.

Как ни странно, его жар не был мне неприятен. Наоборот… казался нужным. Теперь я начала мерзнуть, и прижаться к нему за теплом мне хотелось еще больше, чем за прохладой.

– Стоп!

– Что? – недовольно спросил оторвавшийся от моей шеи Хранитель.

– Мне зябко, – жалобно протянула я. – Оставь в покое платье, раздевание отменяется. Где твой камзол?

– А зачем тебе камзол? – вкрадчиво осведомился он, скользнув руками по талии, бедру и смяв ткань юбки.

– Не поднимай! – шикнула на него я. – Мне холодно.

– Я согрею.

– Так это когда! И вообще, я хочу под одеяло!

На это заявление Лир опять согнулся от смеха. Лег на спину и рывком опрокинул меня, успевшую встать, обратно.

– Вот и как мне с тобой себя вести? – задумчиво спросил он. – Цель у нас вполне определенная. У меня, вернее. Весьма приятная, я бы сказал. Но только для тебя.

– А что за цель и почему только для меня приятная? – Перевернулась, положила руки на грудь мужчины, опустила на них голову и задумчиво посмотрела на Хранителя.

– Да как бы… – Тут он запнулся. – Мне тоже может быть хорошо, но разве что морально. И то только в процессе, так сказать…

– А мне будет хорошо и морально, и физически? – наивно осведомилась я.

– Чтобы не было очень плохо, я просто обязан устроить так, чтобы тебе было хорошо, – обтекаемо ответил блондин.

– Ничего не поняла.

– Сделаем проще, – выдохнул он мне прямо в губы.

– Лир? – Я быстро прижала пальцы к его рту. – Расскажи мне.

– О чем? – недоуменно хлопнул ресницами Водник.

– Как ты ко мне относишься? – придвинулась ближе, спрятала лицо у него на груди, обняла за шею.

– Хорошие у тебя вопросы, – вздохнул Лирвейн и медленно провел ладонью по спине. Я неосознанно изогнулась в попытке продлить прикосновение. – Неоднозначно отношусь, Аля.

– Ты откровенен сегодня… И ведешь себя не так, как обычно.

– А я, наверное, трус, – горько рассмеялся мужчина. – Видишь ли, у той настойки, которой напоила тебя Ро, есть несколько любопытных свойств. Кроме того, что на некоторое время успокаивает и проясняет сознание, она и память отшибает весьма неплохо. Завтра ты толком ничего не вспомнишь из этой ночи.

– Обидно, – переместила руку выше и зарылась пальцами в его прохладные волосы.

– А мне немного легче, – почти неслышно произнес он.

– Ты не трус, ты страус, – пришла к уже привычному выводу.

– В чем-то ты права, – кивнул Лирвейн. – Но видишь ли, Аля… Если бы ты не была Императрицей, то все было бы намного проще. А так… Я орвир. Орки однолюбы. Мы не сразу влюбляемся, но если это случилось… Это чувство – высший дар и проклятие. Потому что, если что-то идет не так, мужчина сходит с ума. Мне не хочется.

– Как все сложно.

– Да. А самое отвратительное, что половину пути я уже прошел. – Пальцы Хранителя чертили невесомые узоры на моей талии, от чего по телу пробегала легкая дрожь, чужое теплое дыхание шевелило волосы на виске. – Или вновь самообман…

А на меня вдруг навалилась свинцовая усталость, глаза закрывались сами.

– Я спать хочу.

– Ожидаемо. – Лир обнял меня чуть крепче. – Фаза вторая.

– А третья какая? – уже в полусне спросила я.

Ответ я не расслышала. Только ощутила, что он накрыл одеялом.

Некоторое время и правда спала. А затем, как горючим плеснули на почти остывшие угли, и сила во мне взметнулась ярким пламенем, заставив выгнуться дугой и тихо застонать от боли. Огонь сливался с Ветром, переплетался, они питали друг друга, испепеляли меня. Все, что оставалось, – это бессильно метаться по постели, ощущая, как текут по щекам слезы, и до боли в ладонях сжимать кулаки, чтобы не сорваться на крик.

Потом все на миг успокоилось, и я затихла в его объятиях, только сейчас осознав, что он все это время пытался привести меня в чувство.

Позже меня накрыло обжигающим, ярким, невыносимым Светом, таким мучительным, что упавшую следом Тьму я сначала восприняла как освобождение. Пока она не стала страшной и холодной.

Из этого плена меня вырвал треск рвущейся одежды, а потом я ощутила теплые руки на теперь уже обнаженных плечах.

– Слушай меня внимательно, – раздался резкий голос. – Силы много. Слишком много, ты в ней тонешь.