Кажется, этот аргумент подействовал на царя более других.

Через несколько дней на военном совете было решено произвести Скобелева-младшего в генерал-лейтенанты и дать ему 16-ю дивизию. Михаил Дмитриевич попросился в Бухарест для лечения и отдыха.

Когда его поздравил Верещагин, он отмахнулся:

— Чему тут радоваться? Я до этого числился в свите, а теперь потерял аксельбанты.

Верещагин смотрел ему вслед, застыв с поднятыми плечами и ничего не понимая. Ведь для того чтобы быть в свите, вовсе не надо лезть в пекло боя. Попробуй пойми этого человека, который, насколько уже знал его художник, представлял собой узел обнаженных нервов, тщеславия и таланта...

Скобелев вдруг обернулся, тоже развел руками и пробормотал:

— Конечно, мужика в России много, но зачем же им пруды прудить?

К осени большинство ополченцев снова стали походить на хэшей. Донельзя оборванные и голодные, они бродили по деревням в поисках хлеба и одежды, изготовляли себе обувь... Впрочем, и русские солдаты были не в лучшем положении.

В штабе армии Столетов вел борьбу с переменным успехом. То добивался свести все дружины вместе в Велико Търново и Габрово для переформирования, отдыха и обучения. И дружины пешим строем, над которым редко колыхались штыки уцелевших и исправных ружей, направлялись к месту сбора... Но вот снова, благодаря стараниям князя Черкасского, в ведении которого находилось ополчение, следовал приказ отправить одну дружину туда, другую — сюда. И снова рваные сапоги и старые опинцы месили осеннюю грязь дорог.

Столетов слал телеграммы Аксакову в Москву с просьбой ускорить высылку теплого обмундирования, заготовленного для ополченцев. Иван Сергеевич метался по первопрестольной, ругался с железнодорожным начальством. Но дороги были забиты поездами с новобранцами, оружием, боеприпасами, и начальство с отправкой зимнего обмундирования ополченцам не спешило, зная по курсу гимназии, что Болгария — южная страна, там растут виноград, розы и абрикосы.,,

А уже 20 сентября в Северной Болгарии начались снегопады, словно русские принесли с собой свою зиму.

Николов и другие офицеры из болгар ездили по стране, вербуя добровольцев.

Из Москвы прибыли вагоны с зимним обмундированием, оружием. Новые винтовки вместо проклятых mac-по, обмундирование, нормальный паек, подарки от императрицы Марии Александровны, собранные русскими женщинами теплое белье, чай, сахар, водка — все это подняло дух ополченцев. «Дед Иван» не забывал своих братьев. Столетов добился своего, и дружины начали стягиваться в Велико Търново и Габрово для боевых учений.

До ополченцев доходили вести о действии войск генерала Гурко под Горным Дубняком и Телишей, что кольцо блокады замкнулось.

Осман-паша, создав в инженерном отношении хорошо оборудованную оборону, имея в изобилии оружие и боеприпасы для пехоты, не сумел получить необходимого боезапаса для артиллерии и создать запасов топлива, медикаментов, провианта и фуража. К началу полной блокады в Плевне имелся запас провианта лишь на три недели. Правда, в своих действиях Осман-паша руководствовался телеграммой военного министра, в которой тот требовал оборонять Плевну до полного израсходования всех запасов, после чего разрешал прорываться на Орхание или в другом удобном для Осман-паши направлении.

Истратив почти весь артиллерийский боезапас, провиант и фураж, Осман-паша бросил армию на прорыв. И хотя русское командование своевременно узнало об этом и отдало соответствующие распоряжения, командир гренадерского корпуса генерал Ганецкий, которого офицеры справедливо считали самодуром, а как военачальника — полной бездарью, не привел свои части в боевую готовность. И турки прорвали оборону. Положе» ние спасли офицеры и солдаты других частей, сумевшие обогнать прорвавшихся и снова взять их в клещи; лишь после этого Осман-паша вместе со своей 45-тысячной армией сдался в плен.

Глава 7. НАНРЕД, ЮН А ЦП!

Взятие Плевны высвободило 96 тысяч русских войск с 394 орудиями, и военный министр стал доказывать царю необходимость дальнейшего наступления. По его просьбе с Кавказского театра военных действий был вызван управляющий и член военного учебного совета генерального штаба Николай Николаевич Обручев.

В конце ноября в Породиме Александр II собрал военный совет, на котором присутствовали главнокомандующий, румынский князь Карл, Милютин, Тотлебен, Непокойчицкий и Обручев.

После доклада Обручева, целиком согласованного с Милютиным, главнокомандующий полностью согласился с предложением о переходе в наступление, не ожидая весны, и о нанесении удара правым флангом и центром Дунайской армии. После совета сразу же приступили к распределению войск.

План Обручева — Милютина исходил из того, что только внезапным и быстрым выходом к Константинополю можно будет заставить турецкое правительство пойти на русские условия мира раньше, чем в дело успеют вмешаться западные державы. Немедленное наступление было необходимо и для того, чтоб полнее воспользоваться растерянностью турецкого правительства и общественности после падения Плевны.