И с этими словами он загнал шило Изабелле под ноготь большого пальца. Женщина заорала, затряслась от боли. Анри де Ла Тур улыбнулся, кольнул под ноготь второго пальца. Потом третьего:

— Здесь ее тоже нет. И здесь нет. И здесь тоже… — Было видно, что процесс доставляет ему огромное наслаждение, и священник никуда не торопится.

Тем временем день катился к закату, на Клермон стремительно опускались сумерки. В этих сумерках двое горожан, проходя мимо северных ворот, вдруг резко повернули, кинулись на привратников, одинаковым отработанным движением вогнали им ножи в горло. С жидким клекотом убитые повалились на мостовую — в помощь нападающим подбежали еще несколько человек, все вместе они ворвались в караулку. Послышались крики боли, звон железа, стоны, жалобный скулеж.

Еще несколько мгновений — и горожане, выйдя обратно на улицу, деловито сняли с ворот запорный брус. Створки расползлись, и в Клермон влетели полторы сотни молчаливых всадников в похожих вороненых кирасах и темных кольчугах. Следом за ними катились четыре возка.

На центральной площади, возле трехэтажного просторного дворца клермонского епископа, всадники остановились, спешились. С первой повозки они аккуратно сняли крупный железный шар, положили у парадных дверей, споро закидали тяжелыми мешками. Пару раз щелкнуло кресало — всадники поднялись обратно в седла, разъехались по соседним улицам.

Словно молния на миг осветила центральную площадь, невероятным грохотом разбудив спящих людей, сорвав ставни вместе с окнами с ближайших домов и заставив вздрогнуть весь город. Вороненые воины быстро вернулись ко входу и один за другим забежали в дом.

Жители, забывшие закрыть ставни вечером, поторопились сделать это сейчас. Все понимали, что на улицах творится неладное — но идти выяснять, кто кого режет на этот раз, желающих не было. Пусть друг друга насаживают на копья те, кто понимает, за что дерется. Если это не англичане — то простых жителей свара скорее всего не затронет. А коли англичане… Что тогда поделать? Пограбят и уйдут.

От грохота, потрясшего весь дом, на столе в пыточной даже упал подсвечник — но, к счастью, палач успел поднять его до того, как занялись бумаги.

— Иди, узнай, что случилось? — приказал пареньку епископ и снова вернулся к исследованию.

Он успел дойти до середины бедра, старательно накалывая каждый дюйм на коже рыжей ведьмы. Нога ниже бедра порозовела и слегка распухла, местами проступали капельки крови. Но самое интересное предстояло, конечно же, впереди. Пленница выла и металась, но сделать ничего не могла и с нарастающим ужасом ждала момента, когда шило доберется до сокровенных мест.

Дверь распахнулась, в комнату вошел воин в вороненой кирасе, с обнаженной окровавленной саблей.

— Что еще такое?! — раздраженно рявкнул епископ. — Чего надо?

Гость взмахнул клинком. Голова сюзерена Клермона отскочила к столу, тело повалилось в другую сторону. Писарей за столом молчаливый гость просто заколол, буднично и деловито. Подошел к андреевскому кресту, срезал путы с рук и ног Егора, отер лезвие о тряпье под ногами Изабеллы и вышел вон.

— Ой, ё-о-о… — застонал Вожников. Руки, ноги затекли и почти не слушались. Не без труда он доковылял до верстака, взял нож, побрел назад, обнял шевалье, располосовал веревку на запястьях, осторожно опустил на пол: — Ты как, милая?

— Как в аду, дорогой, — скривилась женщина.

— Я сейчас… — Егор освободил Дарью сарацина, вернулся к воительнице, но та уже поднялась и, приволакивая ногу, подобралась к епископу:

— Помоги!

— Да он уже мертв!

— Я знаю. Теперь одежда ему ни к чему. А мне нужна!

— А-а, понятно…

Егор помог вытряхнуть священника из сутаны, надел ее на шевалье Изабеллу. Следуя примеру подруги по несчастью, невольница забрала себе рясу одного из священников. Среди пыточных инструментов Вожников выбрал тяжелый топор, стараясь не думать, для чего он предназначен. Кивнул:

— Пошли.

— Что тут происходит, Георгий? — наконец решилась спросить женщина.

— Похоже, епископа грабят. Пошли, посмотрим, где твоих слуг держат. Наверняка ведь тоже повязали!

— Здесь они, в соседнем узилище, — появился в дверях Пересвет и протянул Изабелле пояс с мечом: — Кажется, это твое. Лучше, если своих воинов ты выпустишь сама, прекрасная амазонка. Меня они могут не понять.

— Ты?! — вздрогнула Изабелла. — Откуда?

— Испугался, спрятался, — кратко изложил мальчишка. — Но теперь уже не страшно. Северные ворота открыты, господин. Утра лучше не ждать.

— Добро свое заберем и поедем.

Путникам никто не мешал. Молчаливые грабители деловито разоряли резиденцию здешнего правителя, словно не замечая никого вокруг. Выбравшись на площадь, маленький отряд пересек ее бегом, свернул в кривой переулок, добежал до трактира. Стучал Егор на этот раз всерьез — сразу топором. И створка подалась в считаные минуты.

Хозяин встретил гостей в коридоре — со свечой в руке, в ночной рубахе и колпаке. При виде выданных постояльцев он округлил глаза и мелко затрясся.