Жена миллионера, очаровательная Асьма, предложила робко:

— Господин, — робко произнесла она шепотом. — Давайте поможем ему. Спрячем в подвале, а ночью отвезем в деревню.

Ударившись головой об стенку, женщина замолчала, прикрыла окровавленное лицо платком.

— Как ты смеешь обижать Асьму? — бросился с кулаками на брата Рахман.

— Как ты посмел придти к нам! — услышал он в ответ.

Через мгновение миллионер вытолкал нуждающегося в защите брата за калитку, у которой уже дежурил военный патруль.

По ошибке, в спешке, Рахман ткнул ногами в сандалии Омара, после чего тот долго боялся, что по этой обувке нащупают его связь с компартией. Мало того, пользуясь тем, что Лена, жена Рахмана, пряталась в это время с детьми в деревне, он продал дом, который покойный отец завещал Рахману, старенький в нем холодильник и даже детскую колыбель.

Рахмана пожалели другие. В тюрьму его товарищи писали: за жену и детей не волнуйся, они живы, здоровы, надежно спрятаны, береги свои силы.

На волю Рахман передавал известия не столь утешительные. Его репортажи из тюремной кротовины о казни Махджуба и офицеров вызывали такую щемящую боль, хоть в душу себе не гляди, будто и она виновата в том, что вот еще крепки руки, здоровы ноги, однако, уже не изменить ситуацию и никоим образом не вернуть к жизни дорогого многим человека.

— Махджубу поставили памятник?

— Какая ты наивная, коллега! До сих пор неизвестно, где он похоронен. Это лишь в Советском Союзе таких людей хоронят с почетом. Во всем мире за лидерами компартий гоняются целые зондеркоманды убийц.

Рахман хлопнул себя по карманам в поисках сигарет, надолго умолк, глядя на окно, столы, посетителей буфета. Какая-то молоденькая секретарша, не допив кофе, не доев яблоко, спешно побежала на другой этаж.

— Какое безобразие, — привлек внимание Анны к недоеденному яблоку арабский журналист. — У нас таких огрызков не увидишь. Наши дети яблоко доедают до конца. У нас же голодна соседнем столе валялись ломти белого хлеба. Кто-то лишь попробовал борщ и оставил его почти целиком в тарелке. Вечером сытые образованные люди спокойно едут в троллейбусе домой, читают газеты, глядят фильмы на экране телевидения. У каждого жилье и работа. Но они охотно жалуются друг другу на то, как им плохо живется, в магазинах нет… красной рыбы, икры… Лишь деликатесов.

— Благодарите за это социализм… Нигде в мире нет столько нормально встроенных в жизнь людей.

— Неужели у вас так плохо? — ужаснулась Анна. — Тогда как живется жене Махджуба, сколько у нее детей? В мусульманской стране, с ее предрассудками, без мужа? Работает ли она?

— Два сына у нее. Медсестрой работает. Но зарплата крошечная. Конечно, ей помогают.

Журналист вроде бы тут же переключился на другую тему.

— Помнишь Аида?

Как забыть человека, который на горной тропе поздоровался с медведем сразу на трех мировых языках?

— Он и сейчас не испугался хищников. На этот раз собственных.

Любознательный геолог после возвращения домой сутками изучал в архивах старые чертежи, легенды, древние рукописи. Сопоставил, сообразил…

— И нашел!

— Что?

— Заброшенные шахты, в которых в древности добывали золото. Разработал, теперь имеет дело в нескольких странах. Аид очень богатый человек.

— Изменился? — поинтересовалась Анна. — Его связывает с Россией только «Российская водка»?

— Ни в коем случае, — сразу же отмел подозрения коллеги Рахман. — Он помогал нам, особенно в трудные годы.

Журналист взглядывает на собеседницу, не принести ли еще кофе, она кивает головой, мол, да, принести, и когда чашки опять на столе, разговор продолжается, но уже не на столь радостной ноте.

— Знаешь, у меня в доме большое несчастье: Селим погиб, — трагическим шепотом сообщил Рахман.

— Тот мальчик, который вас когда-то с Леной соединил?

Жизнь, как всегда по привычке возведя курок, почему-то любит стрелять в невинных.

— Как это случилось? Буря виновата, коряга, овраг?

До чего же иногда беспечны люди! В жаркий день, когда невыносимая духота заливала, казалось бы, весь мир, жена Рахмана (ради счастья которой он когда-то подпольно пересек три границы) с дочкой на руках во дворе оживленно болтала с соседкой. Катя дернула маму за плечо, но та на девочку не обратила внимания. Малышка неожиданно заплакала, показала пальцем куда-то за спину, в другой угол двора. Лена, тряхнув ее и шлепнув по попке, продолжала обсуждать городские новости. А когда оглянулась… Маленький Селим, у которого от жары закружилась голова, упал в бассейн и уже захлебнулся. Мать была неподалеку, но вовремя не помогла ему.

— Выражаю соболезнование! — проговорила печально Анна, сожалея о том, что ушел мальчик, который, будто на параде планет, выстроил в Галактике жизнь едва не потерявших было друг друга мужчины и женщины.

— В том горе каждый из нас ушел в себя. Мы едва тогда не расстались.

После беды, Анна знала по себе, ни с кем не хочется говорить. Уткнуться бы в угол и долго глядеть в одну точку. Выйти из такого пике, из состояния вечно падающего планера, трудно. Нужно время. Немалое.

Но глаза Рахмана вдруг засияли.