Сергей Кузнецов:

— Я хочу посмотреть в лицо этой женщине и задать вопрос: «Если он вас так любил, то почему, кроме Никаса Сафронова, в чей день рождения 8 апреля 2003 года составлено это «завещание», почти все близкие друзья Юры вас в глаза не видели?

Алла Михайлова:

— Она на суде, не моргнув глазом, утверждала, что Юра всю жизнь не доедал — не допивал, жил скромно, во всём себе отказывал, чтобы только у неё всё было, что он весь бизнес делал исключительно для неё и ради неё. А когда я позвонила Дроздову Николаю Николаевичу (они с Юрой дружили на протяжении долгого времени), чтобы спросить, слышал ли он что-нибудь об этом завещании, оформленном на Елену, так он мне сразу первый вопрос задал: «А у Юры что, жена была?»

Сергей Кузнецов:

— Ну, так это о чём говорит? Разве это документ? Я сомневаюсь. Нужна независимая экспертиза за границей, а не в этой стране.

Алла Михайлова:

— На суде Елена Юлю поливала грязью, а, получив имущество, за дверь вышла и стала восстанавливать репутацию: «Мне тебя жалко… Я никогда не была тебе врагом…» Это называется — дружба дружбой, но табачок врозь.

Сергей Кузнецов:

— А последние два года я буквально каждые две недели разговаривал с Юркой по поводу его гастролей в Германию, уговаривал его поехать изо всех сил, а он всё упирался рогом. Я как раз долгое время работал в Германии и у меня там были связи. Уже был договор, подписанный Маргулисом, и он вроде бы даже согласился. Я его так упрашивал: «Я там буду, Цукер будет, Гайвана тоже возьмём. Ты только свою физиономию заяви и всё, а всё остальное мы берём на себя. Мы все будем рядом, прикроем тебя, если что, не волнуйся!» Юрку очень хотели там видеть, а он сцены боялся панически, боялся, что у него уже не получится гипноз».

Теперь буду ездить только в тёплые страны. Раньше думал, что Германия самая отвратная страна; теперь пусть Берлин отдельно.

— Всё, что касается Юры, — это скандал и мистика большого масштаба. Видимо, под такой звездой человек родился. Вот он умер уже два года назад, а эта энергетика до сих пор где-то здесь, на земле, витает. Я вообще никогда ни в каких скандалах не была замешана, я вообще очень мирный и тихий человек, но, как только я познакомилась с Юрой, всё, что связано со мной, стало тоже скандалом.

Нужен нормальный образ жизни.

Конечная инстанция физического образа твоей жизни — твой организм.

Конечно же, ты выйдешь из этого тупикового состояния, но здоровья уже не будет. Поэтому, когда попадаешь в кризис, — не пейте, не курите, не делайте глупости. Думайте о здоровье.

Когда всё в жизни очень гладко, хорошо — бойся, придут наркотики, алкоголь и извращения.

На последней странице книги «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса Юриной рукой записано следующее четверостишие:

Юрий Лонго

Жизнь остановилась… Прожив уже, в общем, немало лет, я не знала, что так бывает. Бывают «живые» мёртвые, а бывают «мёртвые» живые. Как будто рассыпались бусы — разорвалась верёвочка (а может быть, кто-то подкрался и разрезал?), и бусины попадали, больно ударяясь об пол, и покатились все в разные стороны. Со стороны казалось, что они освободились от какой-то зависимости и переливаясь, сверкали от счастья… А они захлёбывались от слёз и горя и не понимали, за что им эта свобода. Ведь они стали теперь просто бесполезными, ненужными стекляшками, чья участь — пылиться в углах долгие-долгие годы…

Как же так получилось, что разом осиротели столько людей? Неужели все разом за что-то провинились, неужели можно вот так махануть косой и смотреть откуда-то свысока? Трепыхаетесь? Каждому даётся испытаний ровно столько, сколько он может вынести? Бред! А если человек кончает жизнь самоубийством — значит, больше было дано? Не смог, не вынес? Тело не смогло, дух не вынес…

Для чего вообще дана была жизнь, если, придя к самому важному и значимому событию, кто-то (пусть даже Бог!) позволяет себе эту жизнь крушить, ломать, уничтожать? Ведь права мучить не дано никому!!! А микрокосм — это то же самое, что и макрокосм.

Страшно… Почему у человека, так настроенного на другого, отбирают возможность быть счастливым, принося счастье другому? Что же тогда от нас хотят там, наверху? Смерть соединила, смерть разъединила…

И это не конец.

Я не имею права говорить о Юриной любви ко мне — при жизни Юра не хотел, чтобы о ней знали. Но о своей любви к нему я имею право говорить — и тихо, и громко. Тем более, что Юрочка дал мне такое право ещё при жизни. Как-то раз я сказала ему, что хочу пойти на телевидение, на ток-шоу, со своей темой: «Меня никто не понимает». «Я — не секретарь, я пришла просто помогать любимому человеку», и потому денег за работу не брала. Мало того, всё, что считала нужным покупать моему любимому, будь то одежда или что-либо в дом, я покупала только за свои деньги — я так решила, это моя потребность. Меня никто ни о чем не просил, а значит я должна все делать только сама! И оттого, что ему становится лучше, я получаю колоссальное удовольствие!

То, что этого не понимало его окружение, меня не удивляло. Более того, при случае, если у меня что-то не получалось, обязательно кто-нибудь говорил: «А сколько ты ей платишь? Ну, что ты тогда хочешь — она же работает бесплатно!» Юра берёг наши отношения от посторонних, потому что знал: люди так устроены, что изначально друг другу завидуют. «Как только вы сказали о вашем счастье — всё, на нем поставлен крест. Ни с кем не делитесь. Особенно на этапе влюблённости. Рассказать о своём счастье всё равно, что выпустить джинна из бутылки. Тут же опустошаешься», — говорил он.