Что самое печальное – государство, абсолютно любое, стоит на этих трех китах: клерикализме, консерватизме и либерализме. Ну… Как стоит? Скользит, вернее сказать, как на любой бы рыбе скользило, раскачивается, шатается, но покуда держит равновесие, пусть и с перекосом в одну из сторон, жить там можно. А вот как утратит равновесие, как рухнет в крайность, вот тогда и наступает полная ж…

Такой вот гранполитик.

– Стратиг, на связи митрополит Роксанский Кондратий, – раздался из динамика голос флигель-адъютанта.

О, батьку Кондратьку! И чего ж ему, интересно, надо?

Отставной полкан десантуры, мужик-кремень, немало я денежек (тайно от всех, а от него – тем паче) в его избрание вбухал, когда разведкой командовал. Редкой прямоты и целостности человек, верующий искренне и истово, но без фанатизму, прямой, как копье, но при том умный – идеальный первосвященник для моей колонии, не чета нашему Каифе VII.

– Соединяй, – скомандовал я, и, дождавшись появления Кондратия на экране, поприветствовал митрополита первым. – Благословите, отче. Чем обязан радости вас лицезреть?

– Здравствуй, сын мой. – На экране мелькнула его рука, в знак пастырского благословения осенившая меня крестным знамением. – Скажи мне, чадо, ты совсем охренел?

– Это вы, высокопреосвященнейший владыко, можете совсем или не совсем, – усмехнулся я. – А для меня «охренел» – это естественное состояние. А что случилось-то? Патриарха, когда он узнал, что я предлагаю ввести корабельных капелланов, чего его святейшество давно добивается, Кондратий хватил, простите за каламбур?

– Никто его ни за что не хватал, – поморщился преосвященный. – Сидит, радуется, официальное обращение готовит, возможно, даже сменит твое отлучение на епитимью… Ерунда все это.

Широкая ладонь отставного полковника энергично рубанула воздух.

– Тогда в чем же беда? – удивился я. – Чем вы, владыко, недовольны?

– А вот ты как считаешь, чадо, – глаза митрополита сощурились, выдавая его ярость, – из чьего диоцеза в первую руку служителей на флот заберут? Молчишь? Вот то-то, и помалкивай. Потому что у меня заберут, да еще подведут под это обоснование: мол, коли сердце такого безбожника и греховодника, как ты, смягчить смогли, так на флоте им самое и место, подвижникам. Чем это для меня, да и для тебя тоже, чревато, понимаешь?

Да уж, понимаешь. В митрополитах Кондратий без году неделя, своих людей на ключевые должности на Роксане еще не пораспихал, а изымать из приходов священников наверняка будут тоже исходя из принципа лояльности нашему первосвященнику. Не в восторге от него Константин, ой не в восторге, не видать бы ему своей митры, невзирая ни на какие финансовые вливания со стороны некоего синклитика Киндяшкова, кабы старый вояка не был в прошлом архиепископом Никеи Горной. Как вы думаете, кому мы обязаны тем, что этот город каракорумцы так и не смогли взять? Правильно думаете – командиру городского ополчения, архиепископу Кондратию.

– Вы там что, с друнгарием от пьянства совсем ум потеряли? – меж тем продолжал глухо яриться его высокопреосвященство.

Опа! А это кто ж нас с Женей ему сдал? Непременно надобно озадачить Савватия поиском стукачка.

– Или у вас, дети мои, его и не было никогда, что со мной этот вопрос не обсудили, не побеседовали о том, как это лучше подать?

Мнда, нехорошо вышло… Эдак милостивый архипастырь Константин нашего митрополита и схарчить может.

– Что же ты молчишь, чадо? – с убийственной лаской в голосе поинтересовался его первосвященство.

– Ну а что тут скажешь, владыко? – изобразил я смирение. – Мы не планировали введения института полковых и корабельных священнослужителей, предложение мое было чистой воды импровизацией, позволяющее перекрыть кадровый дефицит на флоте. Честно говоря, думал, что эту идею заболтают, будут судить да рядить, но…

Я удрученно развел руками.

– Слишком удачно для всех все сложилось, совпали интересы чересчур многих. Вот и получилось то, что получилось. Но, мне кажется, вопрос с кадрами на Роксане мы урегулировать пока еще можем.

– Вот как? – Митрополит мрачно усмехнулся. – Это, интересно знать, как?

– Так квоты патриарх на основании представления Солодухиной будет утверждать, владыко Кондратий, – улыбнулся я. – Давайте сейчас проведем с ней конференцию?

Дождавшись кивка пастыря, я вызвал Диму и попросил присоединить к нашей беседе еще и архистратига, если она не слишком занята.

Оказалось – не слишком, но увидав митрополита на экране, даже и не попыталась скрыть своего изумления.