Я замурлыкала и потерлась о ее ноги, чтобы показать, что я все поняла. На ней было новое белье, все в оборочках, и, казалось, она была в прекрасном настроении. Я часто улыбалась про себя, думая о том, как мы, Кошки, хорошо понимаем людей! Часто мы можем судить о настроении человека по его белью. Как видите, у нас совсем другой подход.

Рыба была замечательной, но она была покрыта какой-то мукой или пшеничными отрубями, которые мне пришлось соскабливать.

— Правда вкусно? — раздался голос под окном.

— Доброе утро, мадам Баттербол, — ответила я. — Да, очень вкусно, но чем она покрыта?

Мадам Баттербол добродушно рассмеялась.

— О! — воскликнула она. — Очевидно, ты из деревни! Здесь нам ВСЕГДА— да, ВСЕГДА — дают по утрам злаки, чтобы мы получали все необходимые витамины.

— Но почему мне их не давали раньше? — упорствовала я.

— Потому что тебя лечили и ты их получала в жидком виде, — мадам Баттербол вздохнула. — Теперь мне нужно идти, всегда так много нужно сделать, а времени так мало. Я постараюсь тебя повидать перед тем, как ты уедешь.

Прежде чем я успела ответить, она спрыгнула с окна, и я услышала, как зашелестели кусты, через которые она пробиралась.

Из Большой Комнаты доносилась беспорядочная болтовня.

— Да, — говорил американский дог, — итак, я говорю ему: « Я не желаю, чтобы ты ходил вокруг моего фонарного столба! Всюду ты суешь свой нос, что-то высматривая и вынюхивая».

Тонг Фа, Сиамский Кот, прибывший поздно вечером, говорил Чаве:

— Скажите, мадам, нам не разрешат познакомиться с садом?

Я свернулась клубочком и уснула, все эти разговоры вызывали у меня головную боль.

— Положим ее в корзинку?

Я мгновенно проснулась. Через боковую дверь в мою комнату вошли мужчина и женщина.

— В корзинку? — переспросила женщина. — Нет, ОНА не нуждается в том, чтобы ее помещать в корзинку. Я повезу ее у себя на коленях.

Они подошли к окну и остановились, чтобы поговорить.

— Этот Тонг Фа, — задумчиво сказала женщина, — очень неприятно его усыплять. Можем ли мы что-нибудь с этим сделать?

Мужчина смущенно пожал плечами и почесал подбородок.

— Что можем МЫ сделать? Кот старый и почти слепой. У хозяина нет на него времени. Что же МЫ можем сделать?

Наступило долгое молчание.

— Не нравится мне это, — сказала женщина. — Это убийство!

Мужчина хранил молчание. Я забилась в угол клетки и старалась казаться как можно меньше. Старый и слепой? И это причина для вынесения смертного приговора? Забыв о годах преданности и любви, убить Старое Существо только потому, что оно не может за себя постоять? Мужчина и женщина прошли в Большую Комнату и осторожно вынули старого Тонг Фа из клетки.

Утро тянулось бесконечно долго. Меня одолевали мрачные мысли. Что может произойти со мной, когда я буду старой? Яблоня предсказывала мне, что я должна быть счастливой, но когда ты молод и неопытен, ожидание кажется бесконечным. Пришел старый Жорж.

— Вот тебе немного конины, Маленькая Кошечка. Поешь, потому что скоро ты поедешь домой.

Я замурлыкала и потерлась об его ноги, он остановился и потрепал меня по голове. Едва я закончила есть и занялась своим туалетом, как женщина пришла за мной.

— Мы уже едем, Фифи! — воскликнула она. — Домой к мадам Дипломат (старой ведьме).

Она взяла меня на руки и вынесла через боковую дверь. Мадам Баттербол уже ждала нас.

— До свидания, Фифи! — воскликнула она. — Поскорее приезжай повидаться опять.

— До свидания, мадам Баттербол, — ответила я. — Большое спасибо за наше гостеприимство.

Женщина направилась к большой старой машине, где поджидал нас мужчина. Она села в машину, проверив, чтобы все окна были закрыты, потом сел мужчина и включил двигатель. Машина тронулась, и вскоре мы уже свернули на дорогу, ведущую к моему дому.

Автомобиль несся по шоссе. По обе стороны от дороги горделиво высились тополя; в их стройных шеренгах нередко попадались зияющие дыры — печальные свидетельства жестокостей великой войны, о которой я знала лишь из рассказов людей. Мы рассекали пространство, и движению этому, казалось, не будет конца. В голове лениво ворочалась мысль: как же устроены эти самые машины и как им удается мчаться столь быстро и долго? Правда, это не особенно занимало меня, поскольку мое внимание почти целиком привлекали сменявшиеся по бокам сельские пейзажи.

Первую милю-полторы я сидела у Женщины на коленях. Однако затем любопытство вконец овладело мною, и я, нетвердо пошатываясь, пробралась назад и улеглась на полочку у заднего стекла — там, где лежали путеводитель «Мишлен», карты и другая всячина. Оттуда мне была видна убегавшая от нас дорога. Женщина ближе придвинулась к Мужчине, и они начали нашептывать друг другу разные нежности. Меня заинтересовала мысль, будут ли и у нее котята.

Прошел час с момента, как солнце перевалило за полдень. Тут Мужчина произнес: