— Так, значит, вы умеете управлять звездолетами?

— Наши корабли не столь примитивны, как ваши, но и на ваших можно добраться до родных мест.

— А как же Филумбридж?

— Наши дети полетели сюда на экскурсию, но случайно отбились от группы, потерпели крушение и, как ведите, до сих пор не в силах были ничего предпринять. Нам пришлось ждать, пока они повзрослеют.

— Но почему же вы сразу не открылись людям? Мы бы с радостью.

— С радостью? — иронически переспросил вулканщик. — Да вы с такой алчностью набросились на эту ртуть, что позволили себе заморочить голову самым смешным и ничтожным драбаданам. Ну мы, естественно, и решили, что и вы из их числа…

— Простите, — влез в разговор медленно приходящий в себя Ламермур. — Из чьего числа? Кто такие у вас драбаданы?

— Видите ли, — с возможной мягкостью объяснил ему вулканщик. — На экскурсию в этот сектор галактики отправились несколько групп из различных школ. Так вот, драбаданы — учащиеся спецшколы…

— Не может быть! — завопил Ламермур, ежась под уничтожающими взглядами окружающих.

— Неужели нормальные люди, будучи в здравом уме и твердой памяти, станут заявлять об исключительности своего народа перед другими? — И под взглядом больших округлых изжелта-багровых глаз вулканщика все присутствующие понурили головы.

Тем временем приглашенные моим папашей племена одним могучим ударом стукнули по драбаданам так, что те бросили и поселок, и прикарманенные ими аккумуляторы, помчались в дальние леса и долго оглашали окрестности своими стенаниями. Все это произошло настолько быстро, что когда Ниф-Ниф вернулся из стратосферы, где он заботливо собирал своих чад (все до единого успели удрать с проветриваемого звездолета), — он обнаружил, что остался последним драбаданином в городе. Но я его в обиду не дал, предложил поселиться у себя и с той поры и по сей день он проживает в моем палисаднике.

На следующий день в консульстве собрались лучшие люди города, руководители комбината и лабораторий, ученые и производственники; собрались, чтобы поглядеть Ламермуру в глаза и обсудить восстановление нормальной жизни в поселке и на планете. К моему другу вернулась былая самоуверенность. Он не отрицал своей вины, но и не посыпал главу пеплом. То, что филумбриджийцы сами оказались пришельцами на планете и не предъявляли на нее никаких претензий, по его словам, оказалось громадной удачей.

— Только не надо раздувать шум из этой дурацкой истории с хабарийцами! — нервно восклицал он. — Если бы вы знали, какое сейчас напряженное внешнеполитическое положение у планет Интерспейса… В конце концов, никто ведь не пострадал, кроме меня, так что будем считать, что я уже понес заслуженное наказание.

— А Гольц с Баськой?! — рявкнул Шунбром. — Это они Зеленому мозги набекрень скрутили!

— Ах, оставьте, — поморщился Сигельский. — Увольте своего зама за развал работы, а я свою секретаршу — за аморальное поведение, вот и будет им вечная кара по гроб жизни. Меня волнует другое: как нам быть со статусом независимой территории?

— Его нам ни в коем случае терять нельзя! — зашумели собравшиеся.

— В конце концов, в независимом государстве такие дела можно творить…

— Одни уже натворили.

— Так то ж нелюди.

— А люди, думаешь, лучше?

— Надо избрать президентом человека, в котором каждый из нас до конца уверен.

— А у нас есть такие люди? Покажи мне!

— Во всяком случае, я знаю человека, в чьей отваге, честности и порядочности я совершенно не сомневаюсь, — заявил Сигельский и поглядел на меня.

— Ого, да за этого парня весь комбинат, как один, отдаст голоса! — воскликнул Шунбром и стукнул меня по плечу.

Я встретился взглядом с Конни и, смутившись, опустил голову.

— Все это прекрасно, — вежливо, но твердо заявил Ламермур, — но не забывайте, что у нас не так давно уже были выборы. И избирать нового человека при всем моем уважении к моему другу Эдди Тотсу нельзя, пока жив старый президент. В противном случае это будет расценено как мятеж, переворот, бунт… Ведь данные на него уже отправлены в метрополию, и там прекрасно знают, что президентом планеты Филумбридж нами единоглавно избран Этот-С-Прозеленью…

— Брюнет тридцати лет, — дрогнувшим от волнения голосом произнесла Конни, — коренной житель Филумбриджа, холостой, среднее, из рабочих… с брюшком… — при этих словах она зарделась и потупила взгляд.

— Но ведь он человек! — воскликнул Ламермур.

— А где написано, что коренным жителем Филумбриджа должен быть обязательно шестиног? — возразил Шунбром. — Тем более, как выяснилось, они тут существа пришлые. Какое им дело до наших проблем? А Этот-С… Вернее я хотел сказать, Тотс прозелень… тьфу ты! Что я говорю? Я хотел сказать, наш Тотс, Эдди Тотс, а вовсе не… Братцы! — замогильным шепотом произнес он. — Ведь у них даже фамилии совпадают, Эдвард Тотс и… не хватает лишь маленькой приставочки, дописки в паспорте…