«Ну и старуха! Просто клад, а не женщина…»

— Значит, вы согласились все же продать ларец?

— Нет.

— Почему?

— Он дороже стоит… Я диавола поглядеть хотела.

— Давайте разберемся, Вера Фабиановна… Выходит, вы отклонили предложенную сумму в надежде, что сумеете в следующий раз получить больше? Так?

— Да.

— Кроме того, хотели полюбоваться на дьявола?

— Да.

— И не страшно вам было?

— Страшно.

— И все же хотелось?

— Да.

— Так, понятно… Значит, в глубине души вы все же решили так или иначе расстаться с ларцом?

— Не знаю.

— То есть как это не знаете?

— Я ничего не решила. Пусть приходит, подумала, а там как будет, так будет… — Старуха быстро приноровилась к буквенному разговору, и, сперва односложные, ответы ее становились все более обстоятельными. — Может, он и деньги отдаст, и сундук потом оставит. Диавол все ж как-никак… Вдруг, думаю, это он испытывает меня?

Люсину все стало ясно.

— Как же протекала ваша вторая встреча? Водку он принес?

— Да.

— А закуска ваша?

— Да. Он еще колбасу принес.

«Вот уж никак не вяжется. Экспортная водка и любительская колбаса. Водка, конечно, от Свиньина, а колбаса — это уже местный колорит. Значит, посланец этот, к сожалению, соотечественник. И не очень высокого пошиба. Из тех, кто соображает на троих…»

— Он много пил?

— Все он и выпил. Я только две рюмочки.

— И о чем же вы беседовали за ужином?

— О всяком.

— А о деле?

— И о деле.

— Он набавлял сумму?

— Нет.

— Почему?

— О деньгах разговора не было.

— Значит, ни он, ни вы в этот вечер о деньгах даже не заикались?

— Да. Я, правда, сказала что-то.

— Может, припомните?

— Сказала, что мало мне и пятидесяти.

— Ответил, что диавол платить не велел.

«Это уже совсем интересно».

— Почему?

— Не велел, и все.

— Что же тогда велел дьявол?

— Забрать сундук так.

— Вы говорите то «ларец», то «сундук» — это что, одно и то же?

— Да. Я так называю.

— Хорошо. Вы попросили, вернее, намекнули, что пятидесяти тысяч мало… Кстати, почему? Это же колоссальная сумма!

— Да. Но если можно взять больше, то почему бы не взять?

«Очень даже логично с чисто формальной, конечно, стороны. А так на кой тебе ляд больше? И этого бы за глаза хватило до конца жизни…»

— Понятно. Как же прореагировал на это посланец? Сказал, что дьявол не разрешает?

— Да.

— А вы что ответили?

— Сказала, что не верю. Пусть диавол сам подтвердит, сказала.

— И он подтвердил?

— Не знаю.

— Что же было дальше? После того как посланец допил почти всю водку, а вы сказали, что ждете… авторитетного подтверждения?

— Развязал мешок.

— Посланец? Он же слуга?

— Да. Задернул штору, погасил свет и развязал мешок.

— И что потом?

— Змей огненный. На хвосте плясал. Извивался. Вышины неимоверной.

— И это был дьявол?

— Кто же еще?

— Так. Чем же кончилась эта пляска? Змей заговорил?

— Нет. Дальше не помню ничего. Очнулась только ночью, парализованная.

— Вы хорошо разглядели огненного змея?

— Да.

— Он что же, дышал огнем?

— Да. И весь был огненный.

— Почему же ничего у вас в комнате не загорелось?

— Холодный огонь, люциферский.

— Понятно, Вера Фабиановна, от холодного огня ничего, конечно, не воспламенится. И какого же цвета был огонь?

— Желтый с зеленью. Самый змеиный такой, люциферский.

— И свет от этого огня был?

— Да. Только несильный.

— Ровный или же мигающий?

— Ровный, скорее.

— Попробуем восстановить, как все это произошло. Вы сказали, что хотите подтверждения, а он задернул шторы, погасил свет и в темноте — подчеркиваю: в темноте! — стал развязывать мешок. Так?