— Мог. Для обычного человека ведь своей змеи нет. В это никто не верит. Зато каждому заклинателю такая змея судьбой предназначена. Это как профессиональная болезнь, что ли… Все ведь, кого я знал, от укуса умерли.

— И немудрено! Они же постоянно общались со змеями! Разве можно застраховаться от оплошности? Вот и выходит, что рано или поздно… просто по теории вероятностей.

— А я вам о чем толкую? На каждого заклинателя — своя змея!

— Ах, если в этом смысле…

— В каком же еще? Так что я Володьку от Осипа Осиповича унаследовал. Ядовитых змей он другим отказал, я только с удавами работаю. Боюсь потому как. Нет у меня чутья на ядовитых. Не понимаю я их.

— И слава Богу! Дольше проживете! — Данелия похлопал артиста по колену. — Вы, значит, уверены, что питона украли. Кто именно, по-вашему, мог это сделать?

— Если б я знал!

— А все же! Может быть, вы подозреваете кого-то из знакомых! Или чье-нибудь поведение во время концерта в Доме отдыха показалось вам не совсем обычным?

— Нет, — вздохнул артист и развел руками. — Ничего такого сказать не могу. Из наших никто себе такого не позволит, а выступление прошло, как обычно… Ну аплодировали, дамочки вскрикивали, конечно, потом вопросы задавали… Как всегда.

— Не были ли чьи-то вопросы особенно навязчивыми, не показались ли они вам странными?

— Нет! Как обычно. «Не страшно ли вам?», «Может он задушить человека или нет?», «Чем питается?», «Трудно ли дрессировать змей?..» Что всегда спрашивают…

— Когда вы хватились питона?

— Наутро. Мы остались ночевать, с тем чтобы сразу же уехать после завтрака. Часть артистов, конечно, в тот же вечер разъехалась, а я остался, чтобы питону дать отдых. Ну, со мной еще иллюзионист наш остался, Кирилл Петрович, Вова-клоун и акробаты два-Буш-два.

— Где находилась клетка со змеей?

— Там же осталась, в зале то есть. Сразу же после представления я запер Володьку сначала в клетку, а потом и в ящик.

— Не совсем понимаю…

— Значит, так… Есть ящик такой деревянный, для перевозки, в него на пружинах клетка подвешивается, а уж в клетке…

Ага! Все понял. Ящик тоже запирается?

— Конечно.

— И ключи все время оставались у вас? Больше ни у кого таких ключей не было?

— Верно.

— А зал заперли?

— При мне культурник и запер. Как все разошлись, так и запер. Утром же я сам к нему постучался, чтобы он зал открыл.

— И что же?

— А что? Зал-то он открыл, да только Володьки там уже не было.

— Запоры были взломаны?

— Взломаны.

— Фомкой?

— Почем я знаю? Милиция осматривала замки. Чегой-то там крутились, смотрели.

— Как фамилия культурника, не помните?

— Не знаю… Колей вроде бы его зовут.

— Ну что ж, Онуфрий Павлович, спасибо вам за разъяснения. Приложим все силы… Скажите мне только вот еще что… Чужой человек мог бы заставить вашего питона плясать на хвосте?

— Не мог. Никак не мог!

— Почему?

— Прием такой знать надо, чтоб он послушался, а так нипочем на хвосте плясать не станет.

— И другой укротитель тоже не сможет от него этого добиться?

— Дрессировщик?

— Ну да, дрессировщик.

— Это смотря какой дрессировщик! Если со змеями работал, то, думаю, сможет…

— Значит, опытный змеиный дрессировщик сможет, а простой человек — вроде меня, скажем, — нет. Правильно я вас понял?

— Правильно, — кивнул Минаев. — Простой человек с Володькой не справится.

— Еще раз спасибо. Это все, что я хотел знать. Как только будут новости, сразу же вас известим… Теперь скажите, как мне проще выбраться из ваших лабиринтов.

Светловидов сошел с автобуса на тридцать шестом километре. День выдался тусклый и тихий. Листья на деревьях поникли. Небо заволокло. Поднятая грузовиками пыль желтоватой дымкой висела в неподвижном воздухе. Бюро прогнозов уже третьи сутки обещало дождь. Но выпадали только обильные росы. Поэтому придорожные деревья и указательные знаки покрылись грязным, мышиным налетом. Было тяжело дышать. Природа давила на людей физически и морально. В переполненном автобусе вспыхивали перебранки, достигавшие особой напряженности на остановках. Такое уж выдалось оно, это грозовое лето…