Здесь я даю выдержку из речи, которую произнес профессор Вирхов по своему возвращении в Берлин из экспедиции в Троаду перед Берлинским обществом антропологии, этнологии и доисторической археологии 20 июня 1879 года:

«Та часть холма-цитадели Гиссарлык, в которой были обнаружены обугленные руины « сожженногогорода», ко времени моего отъезда из Троады была расчищена в значительном числе мест вплоть до материка. В одном месте мы достигли самой скалы, на которой был построен древнейший город. В середине большой траншеи Шлиман оставил стоящим большой блок, который (пока он держится) покажет посетителям первоначальный уровень поверхности. Он образует большую четырехугольную колонну, которая поднимается на высоту от 8 до 9 метров (от 26 футов 4 дюймов до 29 футов 7 дюймов) над уровнем почвы, на которой стоял дом городского старейшины. Однако под этим последним уровнем можно копать вглубь на 6, 8 и даже 10 метров (19 футов 9 дюймов, 26 футов 4 дюйма или 32 фута 10 дюймов) прежде, чем проникнуть через все слои руин. Таким образом, общая глубина всех слоев руин с поверхности до самой скалы достигает почти 20 метров. Все эти слои состоят из руин древних жилищ. Во всем нет даже намека на то, что это могло бы относиться к чему-либо другому.

Выглядит все это следующим образом: на последнем выступе третичного горного гребня, который выдается из вулканических гор на восток к Скамандру и поднимается на высоту, возможно, около 100 футов над долиной, находится холм, состоящий из слоев руин, в котором легко распознать стратификацию поселений, следовавших один за другим. Эти массы руин действительно выросли до невероятной высоты. Однако само то обстоятельство, что, возможно, нигде в мире не было еще открыто скопления такого рода – конгломерата, состоящего из таких масс руин следовавших друг за другом поселений, – доказывает, что необычайно долгое время должно было пройти от основания первого поселения до разрушения последнего. Что бы мы ни думали о том, как именно строились эти следовавшие друг за другом здания, для того, чтобы массы руин достигли такой глубины, несомненно, требовалось больше времени, чем мы могли бы обоснованно отвести на образование скопления руин в каком-либо другом месте в мире. Если кто-либо желает сравнивать, в лучшем случае некоторой параллелью могли бы послужить холмы Ассирии, в которых, благодаря большому количеству кирпичей, использовавшихся при постройке зданий, расползшиеся массы глины достигли необычайного объема. До некоторой степени аналогией могут служить также раскопки на Палатинском холме в Риме. Однако руины Гиссарлыка отличаются от всех других тем, что здесь наличествует более длинный ряд следовавших друг за другом разнородных слоев,нежели в каком-либо другом известном нам месте; и они всей своей природой и состоянием свидетельствуют о неоднократно повторявшейся смене населения. Действительно, хотя продолжительность этих стадий нельзя определить в точном числе лет, однако мы тем не менее получаем хронологический базис на основе исследования заключенного в них материала, который находится там в изобилии.

Сколь долго вышеупомянутый блок сможет сопротивляться воздействию погоды, я не могу сказать. Во всяком случае, он будет еще в течение длительного времени служить свидетельством не только гигантской высоты этой массы руин, но также, как я полагаю, и невероятной энергии того человека, который с помощью своих личных средств успешно срыл такие огромные массы земли. Если бы вы могли видеть, какие горы земли (в полном смысле этого слова) нужно было срыть и убрать, чтобы увидеть нижние слои, вы действительно едва ли могли бы поверить в то, что один человек за несколько лет может осуществить столь великое предприятие. По этому случаю я должен защитить Шлимана от упрека (который, будучи сам по себе вероятным, обесценивается при близком рассмотрении) в том, что он не копал с поверхности слой за слоем, чтобы получить полный план для каждого последующего периода.

Несомненно, способ его раскопок – а именно единовременное выкапывание большой траншеи через весь холм – возымел в высшей степени разрушительное воздействие на верхние слои. В слоях, близких к поверхности, находились остатки храмов эллинского периода, колонн, триглифов и всевозможных мраморных фрагментов, беспорядочно набросанных друг на друга. Тем не менее с великим тщанием и вниманием, как те, с какими производятся раскопки в Олимпии, могло бы оказаться возможным восстановить храм или, по крайней мере, часть его. Однако Шлимана совершенно не интересовал храм, принадлежащий к периоду слишком позднему для него. Я могу также сказать, посмотрев на значительную часть фрагментов, что я сомневаюсь, была бы, если бы все они были собраны вместе, получена какая-либо существенная польза для истории науки или искусства. Я, конечно, могу согласиться с тем, что это было нечто вроде святотатства. Шлиман перерезал храм (Афины) прямо надвое: строительный материал был выброшен и отчасти снова закопан; нелегко было бы кому-нибудь, даже со значительными затратами, собрать его снова. Однако, несомненно, если бы Шлиман продолжал подобным же образом, снимая руины слой за слоем от поверхности, из-за огромности этой задачи он даже сегодня, очевидно, не достиг бы слоев, в которых были найдены основные предметы. Он добрался до них, только немедленно вытащив «ядрышко» большого холма.

Холм Гиссарлык также вырос с течением времени не только в высоту, но также и в длину и толщинуиз-за масс руин, срытых и выброшенных следовавшими друг за другом поколениями, чтобы получить место, где они могли бы строить. Поскольку раскопки в этом направлении проводились теперь систематически, можно с величайшей точностью извлечь хронологические выводы из скопления руин, которые в вертикальных шахтах показывают ряд слоев, лежащих друг на друге и наклоненных наружу под углом. Едва ли можно было бы прийти к таким выводам, если бы слои, которые лежат один на другом, но не всегда на одном и том же уровне, были просто последовательно сняты.

Рис. 17. Вид на Трою с юго-восточной стороны. Точка зрения – с плато между Симоентом и Фимбрией, над амфитеатром Нового Илиона. Вид в 1879 г.

Близ поверхности в одном месте мы видим основание храма, в другом – стену, состоящую из правильных слоев обработанных камней эпохи Александра, так называемую стену Лисимаха. Ее положение очень характерно. В вертикальных шахтах, прорытых через внешнюю окружность холма, можно видеть последовательные наклонные слои руин, по которым легко можно понять, что мусор сбрасывали со склонов холма. На этих грудах руин и построена стена [131] ; она стоит не на первоначальной скале, но на материале, который отбрасывали вниз, в сторону, и там, где внизу скалы вообще нет. Это говорит о том, что поверхность холма явно увеличивалась в ширину от поселения к поселению. Окружность холма продолжала постоянно расширяться с течением времени. Таким образом она выросла до размеров, которые как в высоту, так и в ширину значительно превышают размеры «сожженного города». Этот последний составляет сравнительно небольшую центральную часть целого. Следовавшие друг за другом города становились все больше и больше, и их радиус увеличивался. Мы впервые обратили на это внимание в нашей собственной работе по раскопкам «сожженного города». Мусор вынимали из середины и относили в сторону; однако, поскольку здесь был склон, мусор выносили через траншею, которая была прорезана по радиусу через холм до края склона, и сбрасывали вниз. В результате масса земли отчасти сползала по склону и отчасти оставалась лежать на нем, в то время как только большие камни скатывались вниз, на долину. Таким образом холм явно и постоянно рос, и, если смотреть на него снизу, казалось, что он становится все больше и больше. Теперь, как мне кажется, он выглядит еще величественнее, чем когда-либо раньше. Различные траншеи и груды земли придают холму вид чего-то очень похожего на большую крепость. Итак, искусственно раскопанный холм теперь находится в следующем состоянии. Помимо отдельных траншей, внешняя часть поверхности древнего холма все еще находится на своей первоначальной высоте, в то время как внутренняя часть раскопана. Стоя на окружных стенах, посетитель смотрит в нечто вроде огромного котла, на дне которого находится «сожженный город», и его стены и фундаменты видны ясно, как на плане. Таким образом можно познакомиться с особой природой этих сооружений.

Рис. 18. Вид Трои после раскопок 1871—1873 гг. Северная сторона: вид с берега древнего Скамандра

Все это, следовательно, представляет большой интерес для тех филологов, которые хотят выяснить, насколько указания Гомера согласуются с существующими условиями: например, с упоминанием о том, что Гектор и Ахилл три раза описали круг вокруг города. Речь уже не идет, как раньше, обо всем холме Гиссарлык, но только о центральной части ее, которая действительно представляет собой древнее поселение. Это последнее гораздо меньше, чем все содержимое и окружность самого Гиссарлыка. Однако я должен особо подчеркнуть тот факт, что в сравнении с акрополем Бали-Дага даже эта небольшая часть все-таки составляет значительный город, который существенно превосходит поселение на Бунарбаши».

Во время моего последнего путешествия по Англии и Германии я постоянно слышал, как говорят, что я, поддавшись своим амбициям, разоряюсь на своих археологических раскопках в ущерб собственным детям [132] , которые после моей кончины останутся без единого пенни. Поэтому я считаю необходимым уверить читателя, что, хотя из-за моих нынешних научных занятий я должен воздерживаться от всяких коммерческих сделок и вынужден довольствоваться небольшими процентами на свой капитал, я все еще имею годовой доход в 4 тысячи фунтов чистой прибыли от арендной платы на мои четыре дома в Париже и 6 тысяч фунтов мне приносят проценты на ценные бумаги, что в общем составляет 10 тысяч фунтов; в то время как, даже включая большую стоимость моих раскопок, я трачу не более 5 тысяч фунтов в год и, таким образом, могу добавлять к моему капиталу ежегодно 5 тысяч фунтов. Таким образом, я полагаю, что после своей смерти я оставлю своим детям достаточно большое состояние, чтобы они смогли продолжить научные занятия своего отца, даже не трогая своего капитала. Я пользуюсь этой возможностью, дабы заверить читателя, что я люблю и почитаю науку ради нее самой и никогда не буду извлекать из нее прибыль. Ценность моих огромных коллекций троянских древностей невозможно подсчитать, однако они никогда не будут проданы. Если я не подарю их при жизни, они в любом случае по моему завещанию перейдут Музею народа, который более всего люблю и почитаю.