— Тебя это так заботит?

— Да. И знаешь почему? Интуиция у них хорошая. Всё наперёд чуют…

Сергей Арсентьевич обмер.

— Но это ж не землетрясение… — беспомощно вымолвил он.

— Без разницы, — отозвался Костик. — Перед дефолтом домашние животные тоже беспокоятся…

Наверное, пошутил.

— Н-ну… может, они к себе вернулись, — судорожно предположил Мурыгин. — Где раньше дача стояла… эта… средневековая…

Версия прозвучала неубедительно. Вообще-то в народе бытует мнение, будто кошка привязывается к дому, а не к хозяину, хотя прежде всего она, конечно, привязывается к жратве.

— А давай-ка сходим посмотрим, — неожиданно сказал Костик. — Вдруг правда…

И оба, прервав трапезу, поспешили по зеленеющей дороге к овражку. Поразительно, однако мохнатая банда и впрямь дрыхла на припёке в полном составе, причём точно там, где раньше располагалось крылечко под стрельчатой кирпичной аркой. Но самым поразительным было то, что дрыхли-то котейки не на влажной оснежённой земле, а в полуметре над ней.

Такое ощущение, что стрельба за дубравой то ли стихла, то ли отдалилась.

— Ну… это уже… вообще… — выдавил Сергей Арсентьевич, инстинктивно держась подальше от незримой границы, за которой начиналась делянка злого соседа. — Нас шугает, а их…

— Предпочитает кошачьих. — Стоеростин понимающе кивал, не в силах отвести взгляда от зависшего в воздухе подобия дышащего мехового покрывала из разных шкурок. — Я, кстати, тоже… Что ж, приятно…

— Приятно?.. — вскипел Мурыгин. — По-моему, оннад нами просто издевается… Дразнит! Или нашегодразнит — не знаю…

— Значит, так! — бодро объявил Костик. — Во-первых, подавись своей сайрой. Судя по рылам, накормили их до отвала, и доставать они нас не будут… А в-главных… Хорошо лежат. Безмятежно. Стало быть, и нам в ближайшее время, считай, ничего не грозит…

— Думаешь?

— Надеюсь…

За горизонтом по-прежнему ворчало и погромыхивало, но уже не так тревожно.

Остаток трапезы прошёл в спорах.

— Подружка одна Раискина! — возмущался Мурыгин. — Знаешь что однажды ляпнула? «Мой кот, Царство ему Небесное…» А?! Ничего себе?..

— Может, он крещёный был…

— Кончай ёрничать! Я сам кошек люблю. Но равнять их с человеком… — Отломил от пенька рогульку дынного цвета, откусил, замолчал.

— Всё равно, что равнять человека с собакой, — завершил за него фразу Стоеростин с тем важным видом, с каким обычно готовился отчинить нечто особенно возмутительное. — Люди приручили собаку, вывели до хрена пород. А кошки проделали то же самое с нами. Приручили — ну и…

Склонный к антропоцентризму Мурыгин поперхнулся.

— Это какие же, позволь узнать, породы у людей?

— Как? А расы? Белая, чёрная, жёлтая…

— Где вычитал?

— Нигде.

— Сам придумал?

— Чего тут придумывать? По-моему, очевидно…

Вдали хлопнуло так громко, что разговор оборвался.

— Ого… — пробормотал Стоеростин. — Всерьёз пошло…

Стало совсем неуютно.

— Слушай, — встрепенулся Мурыгин. — Но ведь если это военные действия…

— То что?

— То мы с тобой… — холодея, проговорил Сергей Арсентьевич. — Костик! Кто мы с тобой тогда?

Оба задумались.

— Изменники Родины… — с уважением произнёс Костик. — Хотя нет. Бери выше. Предатели человечества… — Покосился на Мурыгина, осклабился. — Отмажемся, Серый! — утешил он. — Ну попали на оккупированную территорию, ну…

— Отмажемся… — недовольно повторил тот. — А присяга?

— А я этой стране не присягал, — нагло ответил Костик. — Я Советскому Союзу присягал. Меня вообще спросили, когда его рушили?

— Между прочим, спросили!

— Ага, спросили… А сделали всё равно по-своему! Вот и катись они под гору со своей полицией, со своими олигархами… Ишь, патриота нашли! С работы выгнали, квартиру отобрали — и я же их теперь защищай? Да я сейчас, если хочешь, согласно присяге, должен с оружием в руках попереть на твоего генерала Бурлака…

— Значит, эти…которые нашу с тобой землю делят на дачные участки… Онитебе ближе, да?

— Нашу? Какую нашу? Вот эту, что ли, землю?.. Так она не твоя и не моя. Она Раискина… или уже Обрыщенки…