— Ты сказал, что нам нужен компьютер, сложный, как человеческий мозг. Ну и хорошо, мы его сделаем.

— В том-то и дело, идиот, что мы не можем…

— Мы — не можем. Но есть другие, которые могут.

— Какие другие?

— Те, кто работает с мозгом. Мы просто здравомыслящие механики. У нас нет ни малейшего представления о строении человеческого мозга, о том, как он работает. Почему бы нам не обратиться к гомологисту и не поручить ему сконструировать компьютер? — с этими словами Энтони взял большую порцию гарнира к утке и с удовольствием ее съел. Вкус этого блюда он запомнил навсегда, а вот подробности того, что последовало за их спором с Рикардо, он вспомнить не мог.

Тогда у него и в мыслях не было, что кто-то принял его слова всерьез. Вокруг засмеялись, у всех было ощущение, что Энтони ловко вывернулся, вот они и смеялись над Рикардо. (Позже, конечно, они говорили, что сразу поняли, насколько важное предложение внес Энтони.)

Рикардо вспыхнул, ткнул пальцем в Энтони и сказал:

— Изложи это предложение в виде докладной. Спорим, что у тебя не хватит на это духа. (Во всяком случае, именно так это сохранилось в памяти Энтони. Рикардо, однако, утверждал, что отозвался с энтузиазмом: «Отличная мысль! Почему бы тебе не внести это предложение официально, Энтони?».

Так или иначе, Энтони подал свое предложение в письменном виде.

Дмитрию Большому оно понравилось. Наедине с Энтони он хлопнул того по плечу, сказав, что и его мысли шли в том же направлении, — хотя он, конечно, не претендует на авторство по отношению к этой идее. («На случай провала», — подумал Энтони.)

Дмитрий Большой занялся поисками подходящего гомологиста. Энтони и в голову не приходило, что он должен интересоваться этими поисками. Он не знал ни гомологии, ни гомологистов, за исключением, конечно, брата, о котором не думал. Или, по крайней мере, не признавался себе в этом.

Итак, встречающие, в числе которых был и Энтони, ждали в секторе приема, когда дверь наконец отворилась, появились вновь прибывшие и началась церемония представления. В этот момент Энтони и обнаружил, что видит перед собой собственное лицо.

Он почувствовал, как краска заливает его щеки, и от всей души пожелал оказаться за тысячу миль отсюда.

Больше всего на свете Вильям желал бы теперь, чтобы воспоминание возникло раньше. Следовало бы предвидеть… Конечно, следовало бы.

Но он получил лестное предложение, мысли о возможном успехе волновали его все больше. Возможно, он подсознательно избегал воспоминаний.

Начать с того, что Дмитрий Большой собственной персоной прибыл для разговора с ним. Дмитрий прилетел из Далласа в Нью-Йорк на самолете, и уже это взволновало Вильяма, чьим тайным грехом была любовь к чтению триллеров. Если герои романов хотели сохранить какую-то тайну, они всегда путешествовали лично: в конце концов, электронные путешествия, во всяком случае в романах, находились под контролем и каждый сигнал непременно перехватывался.

Вильям отпустил неуклюжую шутку по этому поводу, но Дмитрий, казалось, не слышал его. Он внимательно вглядывался в лицо Вильяма, думая о чем-то своем.

— Извините, — сказал он наконец. — Вы мне кого-то напоминаете.

(И даже его слова не вызвали у Вильяма никакого беспокойства. Как такое могло случиться? Ведь повод для беспокойства, безусловно, был.)

Дмитрий Большой, маленький толстенький человек, казалось, подмигивал собеседнику даже в те моменты, когда, по его словам, сердился или тревожился. У него был круглый нос картошкой, толстые щеки, и весь он был мягким. Своей фамилии он придавал большое значение. Вильям заметил это, когда Дмитрий при первой встрече поспешил сказать, по-видимому, не в первый раз:

— Размер — не единственное, что может быть большим, мой друг.

Большую часть беседы, которая за этим последовала, составляли возражения Вильяма. Он ничего не знает о компьютерах. Ничего! У него нет ни малейшего представления о том, как они работают и как их программируют.

— Не имеет значения, не имеет значения, — говорил Дмитрий, выразительным жестом руки как бы отбрасывая все возражения. — Мы знаем компьютеры, мы умеем создавать программы. Вы только расскажите нам, что должен сделать компьютер, чтобы работать, как человеческий мозг.

— Я не уверен, что достаточно хорошо понимаю, как работает мозг, и смогу рассказать вам об этом, Дмитрий, — возразил Вильям.

— Вы самый выдающийся гомологист в мире, — сказал Дмитрий. — Я внимательнейшим образом изучил этот вопрос. — Эти слова оказались решающими.

Вильям слушал Дмитрия, нахмурившись. Он уже внутренне согласился с тем, что ему придется ехать в Даллас. Если человек давно и глубоко погружен в свою узкую специальность, он неизбежно начнет считать специалистов во всех других областях волшебниками, причем глубина этого заблуждения прямо пропорциональна глубине его собственного невежества в этих сферах… С течением времени Вильям узнал о Проекте «Меркурий» намного больше того, что представляло для него интерес вначале.