— Значит, так, — айтишник оторвался от клавиш, — предварительные результаты неутешительные. Твоя Элеонора явно была втянута в не слишком законный бизнес. Это называется трафик — торговля людьми, в данном случае девушками. Короче, она связана с пересылкой россиянок для работы проститутками.

— Как это — для работы проститутками? — не врубился Борода. — Для занятия проституцией, у нас так менты, э-э, квалифицируют.

— Это у нас. А в Турции проституция узаконена. В принципе любая телка может стать официальной путаной. Согласно здешним законам каждая коза, которая хочет заниматься этой профессией, обязана зарегистрироваться и получить идентификационную карту, — рассказывал Костян. — Затем официально работающей шалаве необходимо проходить проверки на сифон, триппер, СПИД и всякую хворь. Полиция шмонает шлюх, проверяет идентификационные карты, определяет, когда они сдавали анализы. Если есть просрочки, ее направляют на принудительное обследование. Хотя большинство проституток не зарегистрированы и платят бабки. Полиции платят и приезжие путаны, в том числе и из России. Если учесть, что Турция по коррупции занимает третье место в мире, то контроля проституции почти не существует.

— А при чем здесь Элеонора? — негодовал Валет. — У нее официальное рекрутинговое агентство.

— Не смеши, — сказал Костян. — Я знаю историю, как продали в рабство районный ансамбль песни и пляски. Организовали фиктивные гастроли. В Москве девушек и парней разъединили: мол, не было билетов на один самолет. Так вот, прилетает мужская половина с инструментами — балалайками и гармошками — в Турцию. А девушек и след простыл. Конечно, местные бандюганы сделали все достаточно грубо, и танцовщиц с помощью Интерпола нашли. Но бедных девушек три дня держали в подвале без еды и воды. Одну избили так, что врачи еле откачали в реанимации. А избили за то, что знала турецкий и пыталась вести переговоры.

— И что, Элеонора замешана в этом? Я не могу поверить! — Валет схватился за голову и начал нервно метаться по чердаку. — Это бред! Полный бред!

— В принципе она могла ничего не знать. Судя по хорошо состряпанным документам, — проговорил айтишник, — ее могли просто использовать. Страшнее другое: к портфолио каждой девушки пристегнут зашифрованный файл — досье, ноги которого растут из нашей ментовки. В досье подробно описаны слабые места девушки, на что она может повестись, чем ее можно шантажировать.

— Если их не кормят и не поят, морду бьют, они и так согласятся давать, — сказал Борода. — зачем им ментовские бумаги?

— Моральная мотивация сильнее, чем физическая, — произнес айтишник. — Когда на будущих проституток просто давят, девушки норовят сбежать или разжалобить клиента, чтобы он их выкупил или выкрал и вывез из Турции. А вот когда их шантажируют, угрожают здоровью ребенка, жизни матери или обещают обнародовать компрометирующие факты, то тогда на самом деле никуда ей не деться. Разве что повеситься.

— И много вешаются? — нахмурил брови Борода.

— Достаточное количество. Это когда уже никакой надежды нет. Но сутенеры действуют хитрее, типа дают шанс отработать, откупиться. Однако за одним долгом следует другой и так далее.

— На счетчик ставят, — сказал турок-месхетинец.

— Это не только в России придумали, — кивнул Костян.

— Элеонору обманули менты поганые, — не унимался Валет.

— Ты смотри, чтобы менты не сдали твою Элеонору, тогда она сама попадет в бордель, — озвучил свои опасения айтишник.

— Ты что? — Валет страшным взглядом посмотрел на Костяна.

— Действуй, Валик, действуй, — сказал тот. — Пока что козыри у тебя в руках. Я скопировал для тебя все файлы. Бандюки за них удавятся — или вас удавят. Будьте хитрее.

— Пошли, — рыкнул Валет на Бороду.

— Ты точно знаешь, что делать? — заколебался турок-месхетинец.

— Ты что, зассал? — зло проговорил карманник.

— Нет, но вообще-то мы не спали, — замялся Борода, — а возвращаться в гостиницу поздновато.

— Да, Валет, переночуйте у меня, здесь вас вряд ли найдут. Падайте там, в углу, на матрас. Мне еще надо покопаться в Интернете.

Борода едва дополз до матраса, упал на бок, поджав ноги, и вскоре захрапел.

— Слушай, — спросил Валет у Костяна, — водка есть? Иначе я что-нибудь здесь раздолбаю. Все внутри кипит.

— В холодильнике «смирновка», — кивнул приятель, — но смотри не перепей. Тебе надо быть предельно осторожным и аккуратным. Вы вступаете в опасные разборки.

— И дураку понятно, с кем дело имеем. Со мной будешь?

— Не-а. Еще надо поработать.

— О, насчет поработать. Слышишь, у нас здесь пластик есть, — Валет достал из лопатника банковские карточки, стыренные в аэропорту в Анталье и на рынках в Сиде. — Посмотришь?

— Оставь на столе, — сказал айтишник.

Валет положил карточки возле клавиатуры, а сам направился к холодильнику, налил в стакан для сока двести граммов водки, выпил в три глотка без закуски.

— Все, я спать! — сказал он.

— Давай, — ответил Костян.

Валет лег на пол возле сопящего как паровоз Бороды. Валентин долго не мог заснуть, думал об Элеоноре. Сон сморил его, когда за окном на чердаке забрезжил рассвет.