— Машин нормальный? Газ, тормоз? Колес не спустил, нет?

— Нормальный, — кивнул я. — Газ, тормоз, колес — все нормальный. А что, в гараже никого уже нет?

— Минут десять разъехались все.

— А Ян здесь? — Ян Литовец был моим сменщиком, и именно ему я должен был передать машину. Впрочем, на сегодняшнюю ночь у меня были несколько иные соображения по этому поводу.

— Был здесь, — меланхолично протянул Вахиб. — Где-то ходит. Вместе с Комиком где-то ходит. — Комик был сменщиком Бэка. Приехал принимать транспортное средство, но транспортного средства, получается, уже не существовало в природе. Вместо него была лишь жалкая куча искореженного металла. И, вспомнив о Комике, Вахиб загрустил. Посмотрел на меня повлажневшими глазами и сказал: — Вот Бэк, да? Был человек — и нет человек. Хороший человек нет!

Я развел руками. Сказать по этому поводу у меня ничего не имелось. Вахиб был прав. Что до остального, то оно уже свершилось и Бэка не вернуть. Единственное, что еще можно сделать — отомстить за него. Но ведь я именно этим и занимался последние несколько часов, разве нет?

— Ладно, — вздохнул я. — Пойду, черкану в журнале, что смену сдал.

Вахиб не ответил. Да я и не ждал ответа. Через калитку в воротах просочился в бокс и направился к закутку, в котором имел обыкновение проводить время завгар Макарец.

Он и в самом деле был там. Длинный и очень неприятный. Сидел за столом и, высунув от усердия язык, разглядывал журнал. Спорю — порнографический. Иначе с чего это вдруг Макарецу приспичило его прятать, стоило мне вырулить из-за угла? К тому же на что-нибудь другое у завгара ума не хватит. Даже на комиксы — там ведь тоже картинки нужно логической цепочкой выстраивать. Про что-нибудь научно-популярное я вообще молчу. С порнухой проще — разглядывай себе похабные фотки, да пачкай трусики. Все равно жена потом постирает.

— Мешковский! — напомнил мне Макарец мою фамилию. — Ты на пятнадцать минут опоздал.

— Да ладно тебе, Василич, — кусаться с ним сегодня не хотелось. Хотя нас и связывало взаимное чувство зубодробительной — в прямом смысле — антипатии. — Пятнадцать минут и королям прощают. А я простой таксер. Давай сюда амбарную книгу.

Макарец подвинул в мою сторону журнал актов сдачи-приемки транспортных средств и внимательно проследил за тем, как я ставлю в нем подпись. Потом подозрительно осведомился:

— А выручку? Зажать хочешь?

— Господь с тобой! — я слегка, запоздало припомнив, что накануне Макареца с какого-то перепугу назначили ответственным еще и за это дело, вынул из кармана деньги и положил перед завгаром. Тот внимательно пересчитал выручку и снова уставился на меня.

— Что-то маловато, Мешковский.

— Прокурор добавит, Василич, не ссы, — успокоил я. — Клиент не пер сегодня. Бери, что есть.

Он вписал в журнал сумму и ткнул пальцем в нужное место:

— Вот здесь еще распишись.

Я расписался и, полагая, что разговор закончен, пошел было прочь. Но не тут-то было. Макарец, видимо, обозленный тем, что я не дал ему в полной мере насладиться шедеврами порнографического творчества, решил отомстить мне путем морального убийства моего мозга. С каковой целью и увязался следом.

— Вахиб машину смотрел?

— Смотрел, — я, не оборачиваясь, махнул рукой. Если Макарец решил совершить смертоубийство моего мозга, это еще не значит, что я позволю ему воплотить задуманное в жизнь. — Газ, тормоз, колес. Все смотрел.

И пошел дальше. Пока Макарец соображал, к чему бы еще придраться, вынул сигарету и засунул ее в рот. Курить в боксах было якобы нельзя, хотя курили все, кому не лень. Не лень, как ни странно, было всем, кроме Макареца. Который вообще сосал только карамельки. Или не только? Между прочим, интереснейший вопрос. Не мешало бы провентилировать его с парнями. Но это успеется. В данном же случае, даже зажав меж зубов сигарету, я ее не прикуривал, правда? Но завгар получил свой законный повод, чтобы потявкать, и злорадно сообщил мне то, что я и без него знал:

— Здесь курить нельзя!

Натурально, дебил. Я обернулся, взял его за грудки и медленно подтянул поближе.

— Слышь, Василич. Ты меня сегодня не зли. Ты сегодня выбитым зубом не отделаешься. Я тебе башку откручу и в московский «Спартак» вместо мячика продам. Усек?

Я проговорил это спокойно, даже не повышая голоса. После чего отпустил Макарецову одежду, развернулся и потопал к выходу.

— Прикуривать не вздумай! — обиженно тявкнул он мне вслед.

— Изыди, упырь, — бросил я через плечо. И прикурил.