Наши глаза встретились. Не знаю, что было в моих, — наверное, желание опохмелиться, — а вот в его зенках явственно читались жестокость и готовность действовать. Что он и проделал, вытянув вперед руку и не менее профессионально, чем мумифицированный, охлопав мои карманы. Вынув, один за другим, все три пистолета, при полном моем — по случаю неважного состояния здоровья — бездействии, он с удивлением покачал головой:

— Ничего себе, вооружился! Зачем тебе столько металла на себе таскать, не золото ведь?

— А это, — хрипло сказал я, с трудом разомкнув слипшиеся после тесного контакта с его коленом губы: — Уверенней чувствую… я… себя…

— Что — до сих пор? — саркастически скривился он. — А чем ты у Пилота гремел?

— По слогам, пожалуйста, — попросил я. — Здесь присутствуют некоторые, которые тебя не понимают.

— Пилот — это Коновалов, — снисходительно объяснил мне, непонятливому, человек-рояль. — Прозвище у него такое.

— А, — отозвался я. — Гранатами я у него гремел. Припас парочку, хотел на добрую рыбалку сходить, да вот из-за тебя, дефективного, уже не придется — обе потратил.

— Ты не хами, а то я на тебя Пупсика натравлю, — предупредил он. — Я понимаю, что ты человек независимый и разговорчивый. Только Пупсик это быстро исправит.

— Как два пальца, — подтвердил из-за его спины амбал.

Черные круги перед моими глазами стали реже, к тому же сильно уменьшились в диаметре, так что я смог внимательно рассмотреть его. Он был велик и прост, как пирамида Хеопса. Проектировщики — мама с папой — зачем-то заложили в это туловище такую мощность, что рубашки на спине лопались. Зато по лицу было видно, что дальше дважды два не пошел. Да и не стремился к этому. У него, судя по всему, были другие интересы. Например, исцелять чужие пороки. В частности, строптивость и болтливость. И вряд ли он способен на что-то еще, кроме этой немудрящей работы.

— Не надо на меня Пупсика натравливать, — буркнул я, сделав выводы. — Ты у меня пистолеты забрал, а с твоим корешем без огнестрельного оружия лучше не связываться. Затопчет, как мамонт.

Пупсик довольно осклабился, думая, что я сделал ему комплимент. А крепыш почему-то решил, что время разговоров прошло и настало время подведения итогов. Чем он при этом руководствовался — не знаю, но к делу приступил незамедлительно, задвинув следующую неожиданную речугу, из которой я, между прочим, почерпнул много нового и интересного:

— Давай перейдем сразу к делу, братан, — и, поскольку с моей стороны возражений не последовало, продолжил: — Мы тебя сейчас тихо-мирно убьем, но ты не расстраивайся — ты хорошо поработал. Пипус не соврал — ты как раз тот чувак, который мне был нужен. А то, что помрешь — так ведь я так и задумывал с самого начала. Согласись, неплохой замес получился — даже с бутылкой хрен разберешься. Зря ты влез в это дело. С самого начала зря. Ну, так ты ж ничего не знал.

— Так это ты — сценарист? — удивился я. — Это у тебя такое больное воображение?

— Поаккуратнее, — снова предостерег он.

— Хорошо, — я не стал упорствовать. — А недоумки, которые пытались остановить меня, когда я с адвокатом из города сваливал — это тоже твоя задумка?

— И задумка моя, и люди мои, — гордо подтвердил он. — И никакие они не недоумки. Нормальные пацаны. А Красавчику ты лицо зря попортил — он так им гордился! За лицо я ему, конечно, заплачу, а вот помятый нос — это на всю жизнь.

— Тот тип, что поутру дверцей защемился? — уточнил я, и, уловив ответный кивок, поинтересовался: — Так и адвоката они сюда доставили?

— Ты башкой думай! — он презрительно скривил губы. — Зачем так грубо светиться? Человек, который доставил сюда Сутягина, о двойной игре даже не подозревает. Просто Красавчик с пацанами у него на хвосте сидели, а когда он свалил, сразу постарались взять адвоката. Если бы получилось — на меня все равно бы никто не подумал. За него уже ты отвечал, и все свалили бы на тебя.

— Жуткий термоядер, — согласился я, имея в виду крутизну сюжета.

— А то! — крепыш усмехнулся, имея в виду то же самое. — Я, брат, еще и не то заворачивать умею. Знал бы ты, как я нажил свой первый миллион.

— А чего ж меня раньше не убрали? — допускаю, что лежа в ванне под прицелом их не самых дружелюбных глаз, глупо было задавать такой вопрос. Но я не удержался — очень интересно было, понимаете? — Ведь была возможность.

— Саркисян косяк спорол, — с неподдельным огорчением вздохнул сценарист. — Я как-то не подумал ему сказать, что тебя сразу мочить нужно. А у него мозгов не хватило сообразить. Его главная задача была — забрать Сутягина. Он это и сделал. Потом позвонил и доложил, что отвез тебя к недостроенной свинюшне, живого. Я ему только тогда отмашку дал, что тебя убрать надо. Велел вернуться и сделать это. Он вернулся, только ты успел смыться. Ты вообще очень бойким пареньком оказался. Сразу мне не понравился. Не люблю я таких. Понервничать меня заставил. Я думал, ты мне реальных головняков подкинешь. Стал тебе постоянно названивать — вдруг клюнешь. И ты клюнул, когда согласился искать адвоката. Нет, я все-таки гений. Ты ведь не подозревал, что все это я придумал, правда? То-то и оно! Только ты опять успел вовремя слинять — когда мы пришли ночью, тебя уже не было. А за ночь ты успел наворотить кучу ненужных дел. Не зря я, сука, таких прытких не люблю. Но теперь-то мы тебя, слава Богу, поймали. Кончились твои заботы на этой земле, Мешковский!