Помпей фыркнул:

– Награждать раба? Зачем? Ведь именно из-за этого молодого дурачка их схватили при свете дня. – Он наклонился вперед и ткнул пальцем в сторону Марка. – Это был твой долг защищать племянницу Цезаря. Какой же ты телохранитель после этого, а? Ты вообще не должен был сводить с нее глаз, а ее утащили прямо у тебя из-под носа. Не думаю, что тебя надо награждать. Более того, если бы ты был моим рабом, я бы велел тебя забить плетьми или распять в назидание моим другим рабам, чтобы они знали, какую цену заплатят, если будут плохо выполнять свои обязанности.

Марк молча выслушал эту тираду. А что ему оставалось делать? Он был рабом и не смел ни слова сказать в свою защиту. Если он хотя бы рот откроет, это навлечет на него еще большие неприятности. Марку было очень стыдно, что он не смог защитить Порцию, а слушая обвинения Помпея, высказанные с неприкрытым презрением и враждебностью, мальчик задыхался от гнева. А ведь это был тот самый человек, на помощь которого Марк надеялся в поисках и спасении матери. Разве можно поверить, что он захочет помочь какому-то рабу?

– Марк не виноват, – вступилась за него Порция.

Помпей повернулся к ней, убрав с лица сердитое выражение и изобразив сочувствие:

– А я думаю, что виноват, моя дорогая. Я бы очень рассердился и в том случае, если бы он просто не справился со своими обязанностями. Тот факт, что он поступил так по отношению к девушке, которая скоро станет членом моей семьи, простить нельзя.

– Нет. Это была моя вина, что те люди смогли меня похитить. Я приказала Марку и двум другим мальчикам ждать у лавки. Он только исполнил мой приказ. Я не виню его за это. Ты тоже не должен.

Помпей улыбнулся:

– У тебя доброе сердце, дитя. Но ты не понимаешь, что мужчину, как бы молод он ни был, нельзя прощать, когда он не выполняет своих обязанностей. За это он должен быть наказан.

Цезарь покачал головой:

– Марка не будут наказывать. Я уже в долгу у него за спасение моей племянницы, а сегодняшний день только увеличил этот долг. Посмотри на него. Видишь синяки и порезы? Я не сомневаюсь, что он рисковал жизнью, чтобы спасти племянницу. Марк, я снова тебя благодарю.

Марк был рад, что его хозяин не разделяет точку зрения Помпея. Он склонил голову и ответил как можно тверже:

– Да, Цезарь.

– В свое время ты получишь награду.

Не успел Марк ответить, как в дверь громко постучали.

– Войди!

Дверь открылась, и в комнату вошел Фест, раскрасневшийся после стремительного возвращения из трущоб. Он закрыл за собой дверь, подошел к Цезарю и коротко поклонился.

– Ну? – спросил Цезарь. – Что ты обнаружил?

– Мы принесли тело мальчика, хозяин.

– А оба похитителя?

– В кладовой больше никого не было. Но есть следы крови, ведущие на улицу. Мы немного прошли по следам и нашли тело одного из похитителей на соседней улице. Мои люди принесли и его.

– А другой?

– Его мы не нашли, хозяин.

– Жаль. Было бы полезно его допросить. Мы должны знать, кто приказал им похитить мою племянницу. – Он повернулся к Марку: – Пока твоя память свежа, что ты можешь сказать об этих людях?

Марк собрался с мыслями:

– Они не выглядели обычными людьми, хозяин. Крепкого телосложения, с коротко остриженными волосами, как у солдат или гладиаторов. Они двигались как профессионалы.

– Гладиаторы? – Помпей удивленно поднял бровь. – Ты считаешь, наши противники используют гладиаторов?

– Почему бы и нет? – ответил Цезарь. – В этом есть смысл. Если Катон и другие выносят наш конфликт на улицу, так почему бы не нанять людей, умеющих драться? Вообще-то, я должен был первым сообразить. У меня несколько школ гладиаторов в Кампании.

– Ты, конечно, шутишь, – сказал Помпей. – Подумай, как это будет выглядеть в глазах толпы, если консул выпустит гладиаторов против народа. Это будет скандал. Нет, хуже: это будет ошибкой.

Цезарь немного подумал и улыбнулся:

– Ты прав. Я пошутил. Тем не менее я пошлю за некоторыми из моих лучших гладиаторов и размещу их поближе к Риму, просто на всякий случай.

Помпей судорожно втянул воздух:

– Это будут твои похороны, Цезарь. Не допусти, чтобы это обернулось похоронами для меня или нашего друга Красса.

Марк вспомнил свой разговор с Порцией в саду. Было совершенно очевидно, что, какой бы союз ни существовал между тремя влиятельными аристократами, это был непростой союз, основанный на взаимных подозрениях, а не на симпатии. И все же Цезарь позволил, чтобы племянник этого человека женился на его единственной племяннице, – такой шаг говорил больше о его честолюбии, чем о любви к своей плоти и крови. На этот раз Цезарь избавил Марка от наказания, но не стоило забывать, что раб для него ничего не значит, и Марк еще сильнее укрепился в этом чувстве.