Мучительно трудно расставаться с товарищами, с которыми в течение целого года делил тяготы, опасности, а также радость по поводу заметных результатов нашей боевой работы в гетто. Но приказ есть приказ.

Из квартиры, расположенной по соседству с логовом генерального вешателя Белоруссии — Кубе, тянутся нити к гетто, к оставшимся товарищам во главе с бесстрашной Эммой Родовой.

Было ясно, что надо делать. Надо изо дня в день уводить людей из гетто. Мы рекомендуем: дайте людям, достойным доверия, точный маршрут следования в партизанские зоны, и пусть идут все, кто в силах, кто решился на все.

Положение исключительно тяжелое. В дни июльского избиения мы потеряли связь с двумя нашими главными базами. Партизанские отряды на одном месте не стоят, они передвигаются и часто уходят очень далеко от своей прежней базы. Так случилось с нашей первой партизанской группой из 208-го отряда, который из Минской области перешел в Могилевскую. Из-за этого мы потеряли связь с этой группой. То же самое произошло и с 406-м отрядом, который после соединения с отрядом «Народные мстители» переменил базу: из Минской области они ушли в Вилейскую. Группа тов. Кагана послала к нам связного М. Ханина. По дороге его ранили, он пришел в гетто больной и попал в руки гестаповцев. После ареста Вити Фельдмана мы потеряли связь с «буденновцами». С 28 июля никто больше не показывается из Кутузовского отряда (его называли также «Пятым отрядом II Минской бригады»). Единственная наша надежда — на городской комитет. Комитет ставит перед собой задачу — вывести в ближайшее время из Минска в отряды пять тысяч человек, в том числе значительное количество людей из гетто. Всего в гетто после 28 июля осталось около 9000 человек. Товарищи из городского комитета — «Ватик» (Никифоров), «Николай» (Герасименко) и другие уверяют нас, что это вполне реальное дело, и мы передаем оставшимся в гетто активистам: «Готовьте людей! Будьте готовы к массовому уходу из гетто!»

…Эмма провалилась! Об этом нам осторожно, как о большом несчастии, передал наш друг «Николай». Бандиты из розенблатовской клики следили за каждым ее шагом. В тот вечер она поджидала колонну, с которой в гетто поступала тайная почта из города.

И вот Розенблат поймал ее и передал в руки гестапо. Тихими и скромными были ее письма из тюрьмы. Несколько раз ее вызывали в гестапо на допрос, бесчеловечно пытали, но ничего, конечно, от нее не добились. Да и кто из тех, что знали Эмму, мог в этом сомневаться!

9 января 1943 года, после долгих месяцев пыток и мучений, Эмма Родова погибла. Ее прощальное письмо читали партизаны в лесу. «Мы им этого не простим!» — говорили люди разных национальностей, люди, уходившие в эти дни подстерегать врага.

При встрече с представителями городского комитета мы в эти дни, после ареста Эммы, узнали о новых тяжких ударах, нанесенных нашей городской организации. Враг попал в самое сердце.

Арестован Ватик, ведавший агитационной работой, арестована опытная проводница, «тетя Нюра». Кому мы «обязаны» всем этим, пока неизвестно. На всякий случай мы договариваемся относительно очередной партии в 150 человек, которые должны уйти из гетто в ближайшие же дни.

Секретарь подпольного Сталинского районного комитета т. Герасименко усталый вернулся из поездки по лесам, намеченным в качестве баз для массового перевода людей из Минска. Мы договариваемся с ним о количестве подлежащих отправке евреев, о сборных пунктах, о паролях… Мы еще не обо всем переговорили. Он смертельно устал. Откладываем нашу беседу на завтра…

Но на следующий день мы уже не встретились. Ночью на его квартиру (Немига, 25) налетели гестаповцы. Вся семья беззаветно храброго и героического работника тов. Герасименко была уничтожена вместе с десятками других арестованных в эти дни работников минского подполья.

Трое суток мне пришлось просидеть в какой-то развалине, недалеко от квартиры тов. Герасименко: надо было предупредить наших подпольщиков, чтобы они не попали в сети гестапо. Этого срока было вполне достаточно для того, чтобы трезво продумать создавшееся положение. Этот арест показал, что мы имеем дело с внутренней провокацией. Пока суд да дело, надо удалиться из той среды, где, очевидно, засел предатель. Но куда? И как парадоксально это ни звучало, но самым «надежным» местом в этот момент представлялось гетто.

В гетто еще не знали об этом провале. После того как погибли Гебелев и Эмма, связь с городом осуществлялась главным образом через Марию. Но как раз в эти дни Мария не показывалась, она уехала в западные районы. Записка за подписью «Зина» (это была Дина — сестра погибшей Цеси Мадейскер) поставила нас в известность о том, что провалились все руководящие товарищи из городского комитета. Значит, пока нужно рассчитывать только на собственные силы. Непосредственных связей с партизанскими отрядами у нас нет. Значит, надо эти связи установить любой ценой! Мы решили послать в трех направлениях людей, чтобы разыскать партизанские отряды и установить с ними контакт. Как только это удастся, мы отправим связных в гетто к оставшимся товарищам, чтобы организовать отправку к партизанам возможно большего количества людей. В направлении Рудинских лесов мы посылаем нашего комсомольского работника Дору Берсон. В направлении Старосельского леса, с наказом разыскать буденновцев, мы посылаем уроженку этих краев комсомолку Соню Левину. В направлении Койдановских лесов, с целью добраться до Налибокской пущи, отправляется автор этих строк.

Собрав группу вооруженных товарищей, мы отправились в путь. Враг подстерегает на каждом шагу. Мало шансов на то, что попадем прямо в отряд, так как идем без проводника, имея лишь общую ориентацию и приблизительно зная, где мы можем встретить партизан. А если по пути придется встретить врага, — то огнем! «Уж если умирать, то стоя!» — твердит один из наших спутников, тов. Рувим Гейблюм, который берется раздобыть для нас оружие. Там, где он работает, у немцев, стоит запакованный ящик с оружием, подлежащий отправке в Берлин как экспонат на выставку «партизанское оружие». Оружие это, вообще говоря, не было партизанским. Позднее, когда мы его показывали в отряде, оно вызвало громкий хохот партизан. Это были так называемые «обрезы». Однако для нас они были удобны: их можно было выносить и прятать под полой. Было у них еще одно достоинство: при выстреле они производили много шуму. Кроме этих «обрезов», Нохем Гольдзак раздобыл себе немецкий пистолет с большим количеством патронов к нему. В нашу группу входили также: старый, бывалый красноармеец, участник гражданской войны Давид Лунгин и Н. Фридман, которого мы уже однажды посылали в отряд. У него был некоторый опыт. Это могло нам пригодиться.