Рогожин поднялся, протянул руку, пожал Никите.

– Ай молодца-а! Так держать. Всем троим объявляю благодарность как старший группы особого назначения!

– Служу Отечеству!
– вскинул руку к голове Топорков.

За ним встали и вторили ему Ден и Тротил. Все остальные завороженно следили за ними, слушали доклад Топоркова. Кто серьёзно, кто улыбаясь.

Рогожин вкратце сообщил о новом предписании, отвел в сторону Никиту.

– Этих допросил?

– Чеха да, чёрного частично. В отказку идёт, чмо! Покоцали его малость. Ранен. Ден его взял. Нелёгкий. Профи чей-то! Может, оттуда. Какие распоряжения будут, командир?

– У нас секретная операция. Ты сам знаешь! И так эта куча заложников на шею. Штаб там херню порет, напридумывали чёрти чё! Ох, как мне хочется взглянуть в конверт! Чует моё сердце - там бомба! Или жопа полная, что, по сути, одно и то же!

– Ясно. Ну, тогда насчет пленных понял! В расход!

– Действуй, майор! А я трублю построение и марш-бросок. Почти стемнело, а нам до точки с этими пару часов минимум. Успеть бы до часа "Ч"!

– Успеем. Командир! Я рад, что мы снова вместе!

– Принято, майор! Взаимно. Всё, работаем.

Никита свистнул Дена, жестом показав, что делать. Сам подошёл к Анжеле.

– Ну что, девочка, забираю я твоего хачика! Свободна.

– Вау! Окей!
– девушка мило заулыбалась, протягивая пистолет.

– Спасибо за помощь, за службу!

– Да ладно, Никита!
– Анжела засмущалась, но видно было, что ей понравилось.

– Кто ж так отвечает своему командиру? А?

– Опс. Сорри! Э-э... Есть! То есть... служу Отечеству!

– Ну-у... вот. Так лучше! А пистолет оставь себе, Анжел! Разрешаю. Только аккуратно с ним!

– Вау-у! Опс. Есть, мой командир!

Анжела резво заскакала вокруг Топоркова, быстро прижалась к нему, чмокнула в губы (остальное всё было прикрыто шлемом) и побежала ко всем. Видимо, хвастаться. Ребёнок!

Никита повернулся к чеченцу. Тот угрюмо лежал на боку со скованными наручниками руками. Даже в сумерках заметен был блеск его враждебного взгляда.

– Ну что, бородатый, отбегался по лесам-долинам?! Вставай, пошли цветочки нарвём моему командиру!

Пленный вздрогнул, ужом вдруг пополз к кустам, что-то причитая и молясь. Всю спесь и гонор горца как рукой сняло. Никита поспешил остановить его, недовольно ругнулся, понимая, что придётся повозиться, и схватил того за шиворот.

– Аллах... прошу, не надо! Умоляю, не убивай, офицер! Всеми святыми прошу! Офицер...

– Какими ещё святыми, ты, мразь лесная! Аллаха своего вспомнил! Мне некогда читать тебе нотации и ликбез проводить, тебя земля родная воспитает, переучит! В себе только уже! Вставай, мешок говна! Как по зелёнке бегать с автоматом да резать безоружных пацанов наших, надругаться над ними - это вам, бараны горные, хватает сил и смелости! А как самому в такой ситуации оказаться - так говно трусливое! А вы, черти бородатые, развяжите пленного пацана русского, дайте нож ему и в спарринге решите судьбу его! Самим тренировка, потеха, ну и хвала Аллаха вашего за искусство убить неверного в бою, а не как барана резать! Уроды! Может, тебе тоже яйца подрезать и член? Скормить тебе же, а? Чё, мля?!

Никита вынул НРС, провёл по заросшей щеке боевика. Тот испуганно отпрянул, продолжая умолять о пощаде и дёргая сцепленными за спиной руками.

– Сейчас отойдём, чучело лесное, дам тебе нож и возможность погибнуть как мужчина гор, а не как чмо последнее! Ясно?

– Офицер, офицер...
– трясся чеченец и морщился, пуская пену изо рта.

– Пошёл, я сказал!

Кое-как Топорков отогнал пленного за камни, краем глаза заметив, что и Ден повёл "своего" чёрного за кусты. Остальные спешно собирались, снова навьючивая на себя трофеи и рюкзаки. Рогожин ловко и умело командовал отрядом.

Никита установил пленного на колени, расцепил наручники, не спуская глаз с хитрого вёрткого боевика. Отошёл метра на два. Достал свой НРС и еще клинок типа "свинчатка" из рукава. Такими разведка и десантники редко пользовались, чаще на тренировках. Острое полотно из свинцового лезвия и пластиковой тонкой рукоятки предназначалось для точного броска из любого положения - нож летел только утяжелённым лезвием вперёд. Да, был мягким, но для поражения плоти противника этого хватало!

– Держи, бородач, защищайся и умри с достоинством!
– Никита, скинув разгрузку и автомат (остальная снаряга осталась у скалы с отрядом), взялся за свой нож.

– Я не буду использовать этот шанс, но благодарен тебе, офицер, за честный поступок!
– почти без акцента сказал пленный, не вставая с колен, и перевёл взгляд с ножа на траве на Топоркова, принявшего боевую позу.

– Чё так вдруг? Я бы воспользовался случаем! Только вы, суки, не даёте нашим пленным такого шанса! Вставай!

– Нет! Я не хочу никакого конца! Честного или позорного. Ваша женщина и так осквернила меня, рана моя болит и режет сердце!

– Ишь ты-ы! Как залепетал! Видать, не дорезала она тебе член твой!
– Никита взглянул на тёмное пятно грязных штанов боевика в районе от ширинки до колен.