Ковалёв еле втолковал ему, что в журнале опубликована повесть, а не документальный очерк, и автор волен менять в ней события и имена героев.

– Он-то, может, и волен, а я кому теперь скажу, что Болотников на самом деле Болотов? И про кино вся деревня знает, что не было такого, как написано.

А когда в Пеньково нагрянула группа Дербенёва и стала пробовать снимать Михаила Ивановича за гончарным кругом, старик восхитился:

– Это надо же, как в книжках всё наперед провидят! Вот и кино приехало. Может, мне уж по-книжному и кринки вертеть, чтобы они набок валились?

Вадим и верно сначала хотел снимать дядю Мишу как главное действующее лицо – больно уж выразителен он внешне: тонкое лицо обрамлено серебром, нос с легкой горбинкой, большие глаза, лоб чистый, высокий – эдакий библейский типаж. Одна беда: текст у него трудно выговаривается и ходит плохо – ноги болят во всех суставах. Зачислили Михаила Ивановича в группу в качестве консультанта по гончарному делу, а на главную роль после долгих поисков и проб взяли Андрея Андреевича Файта, что стало такой неожиданностью, что об этом написано даже в четырехтомнике Виктора Астафьева. (Жалко только, что автора сценария он там не помянул).

Дядя Миша очень переживал все перипетии съемок. Когда я однажды заехал на площадку, он пожаловался мне:

– Ты гляди, какую колоду на мою-то роль привезли. Свет в избе палят такой, что стены гнутся, а ему нипочем, цельный бы день просидел!

Вадим привез Михаила Ивановича в Останкино на первый просмотр фильма, и старик так там разволновался, что закурил в зале свою «козью ногу» и прожог искрами махорки кресло. Из-за этого едва не случился пожар в просмотровом зале. Но его больше всего поразил тот факт, что кринки в кадре вертят его руки, а голова при этом «евонная», как называл он Файта.

В ТАСС фильм, слава Богу, если и заметили, то мне его никто не приписал, потому что титры там идут в конце, и наши с Вадимом имена появляются после небольшой паузы, на которой телевидение обычно обрывало трансляцию. А я терялся в чувствах. С одной стороны хотелось говорить: «А я ещё и киносценарии пишу!» но с другой – как-то это встретят коллеги? Не зря же Баринов предупреждал, что в «конторе» не любят работу на сторону. В моём же случае это могло привести к совсем уж запредельным нагрузкам, поскольку не исключало такого мнения: «Он ещё и сценарии там пишет!? А ну-ка, звоните, чтобы быстро присылал материал».

В Горьком мне довелось работать практически со всеми секретарями ЦК, многими министрами и членами Верховного Совета СССР. Но выделить из всего этого сонма «больших людей» я мог бы, пожалуй, только Ю.В. Андропова, А.Д.Громыко и А.И.Вольского, с которым встречался во время частых поездок на КАМАЗ.

Главный чекист страны баллотировался у нас в депутаты Верховного Совета РСФСР по тому самому округу, в котором отбывал ссылку А.А.Сахаров. И в один из дней вялотекущей предвыборной кампании должна была состояться его встреча с избирателями. Для обязательной в таких случаях подстраховки в Горький приехал Владимир Иткин, собкор ТАСС по Московской области, имевший какие-то свои связи с КГБ и прочими правоохранительными органами страны.

Как всегда перед важным визитом, я должен был согласовать детали пребывания гостя в городе и поэтому случаю встретился с главой КГБ области генералом Даниловым. Объясняю ему свою задачу и условия её выполнения: нам с Иткиным нужна короткая встреча с Юрием Владимировичем, затем стол, два стула за трибуной в оперном театре, где Андропов выступит перед избирателями, и правительственная связь по первой кремлевской АТС. Данилов совершенно безучастно выслушал и монотонно сказал:

– Встреча гостя с журналистами состоится на заводе «Термаль» во время его прохода в заводоуправление. В оперном театре для ТАСС отведены места 12 и 13 в четвертом ряду. Будете смирно сидеть и слушать.

– Так не пойдет, возразил я. – Мы должны работать, оперативно передавать в ТАСС по ходу выступления гостя какие-то поправки.

– Любое шевеление будет пресекаться, как попытка к бегству, – столь же монотонно проговорил Данилов.

– Вы совершенно не представляете работу ТАСС с высокими гостями!

– Я представляю свою работу. Вы свободны, – сказал генерал.

Добродушно веселый Володя Иткин махнул рукой на мой рассказ о встрече с Даниловым:

– Не журись! Всё будет, как надо.

– Ты не знаешь Данилова!

– Я знаю Андропова.

В проходной завода «Термаль» нас выстроили в одну шеренгу вдоль дорожки, по которой должен идти Андропов, попросили ждать гостя молча и ни в коем случае не кидаться к нему с вопросами.

– И как будем работать? – спросил я Иткина после такого выстраивания.

– Не журись! – повторил он.

В проходную вбежали два парня в штатском, выпученными глазами глянули на встречавших, и унеслись куда-то вглубь помещения. Следом толпой вошли Андропов и сопровождавшие его Данилов, Христораднов, ещё какие-то люди. Заметив в шеренге Иткина, Юрий Владимирович сделал шаг в его сторону, протянул руку: