И с этой мыслью я озверел. Я стал тыкать пистолетом в его безжизненное лицо, в башку его тупую. Я не знаю, сколько это длилось, но остановился я только тогда, когда передо мной было сплошное месиво из клочьев волос и кожи, а моя одежда была насквозь пропитана моим потом и его кровью.

Как я понял потом, в эти минуты случилось третье чудо. Ведь за время, которое я его бил, пистолет мог выстрелить – но этого не произошло.

Потом еще час или два я приходил в себя – меня била крупная дрожь, а руки не слушались. К счастью, все это время он не издавал ни звука – был без сознания – а может, и сдох. В том состоянии, в котором я тогда был, я не очень об этом задумывался.

Затем я с большим трудом перетащил тело в багажник и запер. Сам не знаю, как это у меня получилось – наверное, много спеси из него вытекло. Но все-таки каким-то немыслимым образом я его в багажник запихнул, запер и повез обратно в город, в милицию сдавать. Так и приволок им его под двери отделения в своём багажнике.

– Это какая же банда его так отделала? – спросил милиционер, увидевший сложенного вчетверо громилу-десантника с куском сырого мяса вместо лица.

– Это я его так отделал, за то, что он хотел меня убить, – сказал я и отдал милиционеру его пистолет.

История моя с ним на этом не закончилась. Конечно, после открытия уголовного дела капитана этого сразу из армии поперли, под стражей прямо в больнице держали.

А потом знакомый мой, который дядя его, пришёл ко мне домой и упал в ноги. Плакал, умолял не сажать племянника, хотел, чтобы забрал я из милиции заявление своё. Говорил, что вина теперь на нем будет, раз он сам отвезти его в деревню не смог.

Долго я не соглашался…

А потом согласился. Согласился ради знакомого своего и еще, наверное, ради безымянной матери того капитана, мысль о которой спасла мне (а может, и ему?) жизнь.

– Так вот просто согласился?

– Не просто. Они ведь мне все, что хочешь, сулили. Хотя, как до дела дошло – что с сибирской нашей деревни взять? К тому же, боялся я – а вдруг, если на свободе останется бывший капитан, счеты со мной сводить захочет? Но дядя его меня успокоил. Сказал, не опасен он сейчас; сказал, что я его так отделал, что он еще долго болеть будет, да так, может, инвалидом на всю жизнь и останется. К тому же сказал, зарёкся племянник ко мне подходить, да и родственники на него злые за то, что он в расходы и хлопоты их ввел блажью своей. Если чудить будет, сами и прибьют, только скажи. А очухается – долги ему надо будет отдавать, работать – не до меня ему будет.

– Так что с пользой для себя я согласился. Я так рассудил: раз он хотел ради машины жизнь мою загубить, пускай теперь новую машину мне купит. Не знаю уж, как там они крутились, у кого одалживали – да и не мое это дело. На новую, конечно, не собрали. Но к тому, что они мне заплатили, я прибавил свои деньги, продав машину, которую он хотел у меня отобрать. И купил себе точно такую же «тойоту» – только на семь лет моложе. Видишь, как идет? – и с этими словами таксист похлопал машину по рулю, а затем вдруг резко затормозил.

– Стой-ка, здесь мне остановиться надо. Если хочешь, погуляй две минуты, или пошли со мной.

Мы притормозили у церкви на окраине города и зашли в храм. Таксист стянул кепку и долго шептал молитву, осеняя себя частым крестом. Его уверенная манера держаться и повадки искателя приключений плохо вязались с ролью покорного слуги Божьего – но только на первый взгляд. Выходя из церкви, он предложил мне мелочь:

– Ты иностранец, вы с собой монеток не носите. А нищим, когда из церкви выходишь, надо подать.

В эту минуту я почувствовал, что все рассказанное таксистом – правда.

Мы раздали денег нищим, сидящим у храма, сели в машину и поехали в аэропорт.

Когда приходит срок уходить, для большинства людей поделать с этим ничего нельзя. Это не фатализм – мы сами создаём свою Судьбу, планируя её перед своим воплощением на Земле из высших измерений сознания, однако, воплотившись, тут же забываем о первоначальном плане, как забывает путник о прекрасном виде, открывшемся ему с вершины, как только спускается с горы в долину.

Иное дело – человек, неустанно работающий над собой. Достигая высоких скоростей, он вибрирует со скоростью Судьбы и потому может вступать с ней в диалог. В этот момент ему открываются возможности уйти от предопределённости и создать различные варианты дальнейшей жизни.

Можно ли изменить Судьбу?

Можно и нужно, если речь идёт о твоей личной Судьбе и если новый план лучше послужит твоему развитию – однако является большим нарушением вмешательство в Судьбу другого человека. Даже Ангелы оказывают помощь только в том случае, если их попросят; даже Всемогущий Бог может только сострадательно взирать на то, что творит низшая воля человека, впавшая в безумие – в Высших Мирах неуклонно следуют Закону Невмешательства.