Что до младших магов, то на них выпивка подействовала в точности так же, как и в моем родном мире: они принялись обсуждать производственные вопросы. Врачи образовали, в свою очередь, собственный кружок, но тут в теме были сугубо дамские проблемы. Солдаты сначала немного стеснялись, но потом разошлись и даже попытались было запеть, но рассудительный старшина Хагар это дело пресек.

Я тихо вышел, цапнув с тарелки кусок ветчины, и пошел искать Кири. Мне показалось несправедливым, что бедная маленькая голодная животинка обделена вниманием. Кири согласилась со всеми моими вкусными предложениями. Мы замечательно поладили: я говорил (по-русски, конечно), а она поддакивала. Разговор получился неожиданно долгим; мы обсудили и дела с поединком, и мои дальние перспективы в этом мире, и даже взаимоотношения в моей команде. Тут я заметил, что Кири отвлеклась и смотрит мне за спину. Я оглянулся.

Там стояла Ната в парадном платьице и внимательно вслушивалась в наш разговор. Мне почудилось, что девочка понимает по-русски, и от этой мысли стало не по себе. Пришлось свернуть наши тары-бары с норкой.

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

Наступил день поединка. В полном соответствии с планом на площадку заранее прибыли Моана с Шахуром. При них двое стрелков и Тарек. На женщине было темно-зеленое платье. Наличие сапожек с высоким каблуком предположил бы лишь тот, кто хорошо знал владелицу, потому что сделать это можно было только по росту. При таком длинном платье рассмотреть обувь не представлялось возможным.

Оказалось, что секунданты противника уже там. Последовали учтивые приветствия.

Те двое предложили тут же провести жеребьевку позиций. Возражений не было.

Жребий тянул один из наших стрелков. Разумеется, его предварительно проверили на амулеты. Поскольку он их сдал заранее, то таковых и не нашли. В данном случае жребий являлся больше данью традиции, чем необходимостью. День был почти пасмурный, солнца не видно за тонким слоем облаков.

И тут один из кандидатов в академики обратился к Моане:

– Не будете ли вы возражать, если ради безопасности зрителей мы разместим скамейки на некотором отдалении от площадки; скажем, двадцать ярдов от края?

Лицо доктора магии жизни мгновенно утратило всякие следы эмоций:

– Нам нужно обсудить ваше предложение.

Ответный вежливый наклон головы.

Небрежным жестом было запущено заклинание от подслушивания. Справедливости ради стоит заметить, что секунданты противной стороны не пытались пробиться сквозь защиту. Обсуждение продлилось не более трех минут, после чего Шахур объявил полностью бесцветным голосом:

– Мы согласны.

Почти тут же подкатили три телеги с грузчиками и скамейками. Один из кандидатов в академики раздал должные указания. Все было сделано вовремя: начали подъезжать первые зрители.

Моана обратилась к секунданту противника:

– Мы хотим проверить позицию почтеннейшего Рухим-ага.

Ответ последовал мгновенно:

– Мы, в свою очередь, хотим проверить позицию достопочтенного Сарат-ира.

Такие проверки отнюдь не противоречили кодексу, поэтому стороны, раскланявшись, отправились каждая в чужую сторону.

Моана остановилась на позиции противника. Со стороны могло показаться, что она запускает заклинание поиска магических артефактов и амулетов. На самом деле ее никому не видимый каблучок проделал аккуратную ямку в песчаной почве, а в эту ямку скользнул по тростниковой трубочке небольшой (с пяток земных миллиметров) кристалл галенита. Он был намазан клеем и присыпан тонким слоем песка. Кристалл не был амулетом, это был маячок для телепортации, который откликался лишь на кодированный (магический, понятно) сигнал. Вот почему галенит не фонил магией. Сапожок незаметным движением заровнял ямку. Трубочка ушла в рукав. Этому кристаллу предстояло взорваться. Моана чуть качнула головой. Это был сигнал Шахуру, который громко объявил:

– Ничего нет.

Секунданты Рухим-ага провозились несколько дольше, но их вердикт был точно таким же.

Тут внимание присутствующих (кроме секундантов Сарата, которые знали обо всем заранее) отвлеклось на абсолютно неожиданное зрелище. Со стороны дороги какой-то воин (это был сержант Малах) не без труда катил деревянную тумбу, сделанную из обрезка бревна. Послышался ропот недоумения с оттенками возмущения. Деревяшка тем временем была установлена на позиции Сарата. Тут уже эмоции обратились в действие. Некто в пурпурном плаще (Шахур его не знал, а вот Моана мгновенно узнала академика Харраг-има) ткнул пальцем на сомнительный предмет и голосом генерала, обращающегося к младшему лейтенанту, спросил:

– Что это?

Форма ответа была безукоризненной, что не относилось к содержанию:

– Это деревянная подставка, почтеннейший.

В этот момент сюда же торопливо подошли секунданты Рухим-ага с заранее настороженными ушами.

– Все посторонние предметы должны быть удалены с площадки.

– Не припомню такого требования в «Правилах проведения поединков», почтеннейший. Соблаговолите освежить мою память.

Не в интересах Академии было устраивать публичный балаган на поединке, это понимали все. Вот почему почтеннейший всеми силами сдерживал гнев.