Дэйв по-прежнему сидел на мне верхом. Я кое-как повернулся, наши глаза встретились, и я попытался улыбнуться.

— Все в порядке, — пробормотал я. — Можешь слезть с меня. Я просто пошутил. Честно, я бы и пальцем ее не тронул. Просто хотел показать, кто тут хозяин.

Но Дэйв, не обращая на мои слова никакого внимания и по-прежнему заломив мне руку за спину своей здоровенной лапищей, потащил меня к единственному уцелевшему стулу. Усадил меня, а потом бросил Скотту:

— Живо за ксанаксом.

Последнее, что я помню, это как Дэйв засовывает мне в рот две таблетки ксанакса.

Проснулся я среди ночи — следующей ночи. Почему-то я вновь был у себя в кабинете в Олд-Бруквилле — снова сидел за своим письменным столом красного дерева. Как я туда попал, не знаю, помню только, как поблагодарил Дневного Рокко. Это ведь Дневной Рокко извлек меня тогда из машины — ну в тот раз, когда я врезался в каменный столб собственного забора. Или это был Ночной Рокко?.. Да какая, мать твою, разница? Они оба подчиняются Бо, а Бо подчиняется мне… но Герцогиня не удостаивает вниманием ни того ни другого — стало быть, они не могут быть участниками заговора, который она тут задумала… Но мне все равно следует быть начеку.

«Ну, и где эта Скорбная Герцогиня?» — подумал я. После сцены с ножом я ее еще не видел. Она была дома — но при этом явно старалась не попадаться мне на глаза… она пряталась от меня! Может, отсиживается в спальне? Впрочем, неважно. Главное — это дети; ведь я хороший отец. Именно таким меня и запомнят: Он был хорошим отцом, превосходным семьянином и надежным кормильцем!

Выдвинув ящик, я вытащил портфель, в котором по-прежнему был фунт чистого кокса, снова рассыпал порошок по столу, зарылся в него лицом и блаженно втянул его обеими ноздрями.

— Господи ты боже мой! — пробормотал я через пару минут, поднял голову, откинулся на спинку кресла и тяжело задышал.

И тут произошло нечто странное — экран телевизора внезапно увеличился в несколько раз, и я услышал грубый голос, который обвиняющим тоном произнес:

— А тебе известно, который сейчас час? А где твоя семья? По-твоему, это забавно — в одиночку пялиться в телевизор среди ночи в таком состоянии? Посмотри на себя — пьяный, да еще под кайфом! Да ты хоть на часы взгляни — если они у тебя вообще есть!

Какого хрена?! Я машинально бросил взгляд на запястье. Естественно, у меня есть часы — массивные золотые «булгари» за 22 штуки баксов! Я попытался сфокусировать взгляд на экране телевизора. Господи… ну и рожа у этого ведущего! Мужик слегка за пятьдесят с массивной головой и толстой, как у борца, шеей — лицо его было довольно красивым, но слегка хищным, а седые волосы идеально уложены волосок к волоску. И тут вдруг в мозгу у меня всплыло его имя — Фред Флинтстоун!

А Фред между тем продолжал гнуть свое:

— Хочешь избавиться от меня прямо сейчас? А как насчет того, чтобы прямо сейчас покончить со своими вредными привычками? Алкоголь и наркотики убивают тебя! Но у нас найдутся ответы на все твои вопросы. Звони прямо сейчас, мы тебе поможем!

«Невероятно! — подумал я. — Это же наглое вторжение в частную жизнь!»

— Ах ты, сукин сын! — уставившись на экран, злобно забормотал я. — Дать бы тебе пинка под твой первобытный зад — да так, чтоб ты летел до самого Тимбукту!

Но Фред Флинтстоун как будто не слышал.

— Помни: признаться, что ты алкоголик и наркоман, не стыдно; стыдно не сделать попытку побороть это. Поэтому позвони нам прямо сейчас, и мы…

Я окинул взглядом комнату… вот что мне нужно — настольная статуэтка на подставке из зеленого мрамора. Целых два фута в высоту и при этом бронзовая — ковбой верхом на раскорячившейся лошади. Ухватив скульптуру одной рукой, я подошел к телевизору, прицелился хорошенько и с размаху швырнул ее прямо в ненавистную физиономию Флинтстоуна. БАБАХ! Конец придурку!

— Получил?! — глядя на потухший экран, я злобно оскалился. — Предупреждал же — не фига лезть ко мне со своими гребаными советами!

Я снова уселся за стол и со вздохом сунул нос (из него почему-то шла кровь) в рассыпанный по столу порошок. Но вдыхать не стал — просто уткнулся в него лицом, словно в подушку, и замер.

Мне было слегка стыдно — ведь дети в детской могли слышать. Но я ведь прекрасный отец и отличный семьянин, успокоил я себя, а двери у меня в доме все из красного дерева, так что сквозь них не долетает ни звука. Вернее, я так думал — пока не услышал на лестнице шаги. А секундой позже до меня долетел возглас Герцогини: