— Конечно. Ты ведь никогда не видела Маколэя, да? Довольно неплохой парень. Однажды меня прикомандировали на несколько дней к его подразделению, стоявшему под Во, а после войны мы стали время от времени навещать друг друга. Пару раз он подбрасывал мне работу, включая и ту, с Уайнантом. Как насчет капельки спиртного, чтобы расправиться с меланхолией?

— Почему бы тебе сегодня не остаться трезвым?

— Мы приехали в Нью-Йорк вовсе не для того, чтобы ходить здесь трезвыми. Хочешь, пойдем сегодня вечером на хоккей?

— С удовольствием. — Она налила мне виски и отправилась заказывать завтрак.

Я посмотрел утренние газеты. В них были сообщения об убийстве Нанхейма и о том, что Йоргенсен задержан Бостонской полицией, однако гораздо больше места было отведено под новости, касающиеся дела, которое бульварная пресса окрестила «Войной между бандами Дьявольской кухни», а также ареста «Принца» Майка Фергюсона и показаний «Джефси», замешанного в похищении Линдберга.

Маколэй и посыльный, приведший Асту, прибыли одновременно. Асте Маколэй нравился, поскольку, играя с собакой, он позволял ей наваливаться на себя всем телом, а она никогда не была сторонником слишком нежных игр.

Сегодня утром вокруг рта Маколэя были заметны морщины, а розоватый румянец на его щеках проступал не так явственно, как обычно.

— С чего это у полиции появились новые идеи? — спросил он. — Неужели они думают… — Он оборвал себя на полуслове, когда в комнату вошла Нора. Она уже оделась.

— Нора, позволь тебе представить Герберта Маколэя, — сказал я. — Моя жена.

Они пожали друг другу руки и Нора произнесла:

— Ник позволил мне заказать для вас только кофе. Может, я…

— Нет, спасибо, я только что позавтракал.

— Ну, что там насчет полиции? — спросил я.

Маколэй колебался.

— Нора знает практически все, что знаю я, — заверил я, — поэтому если речь не идет о чем-нибудь для тебя…

— Нет-нет, ничего подобного, — сказал он. — Просто… ну, в общем… это в интересах самой же миссис Чарльз. Я бы не хотел ее расстраивать.

— Тогда выкладывай. Ее расстраивают только те вещи, о которых она ничего не знает. Какие новые идеи появились у полиции?

— Сегодня утром ко мне заходил лейтенант Гилд, — сказал Маколэй. — Сначала он показал мне обрывок цепочки от часов с закрепленным на ней ножиком и спросил, видел ли я их раньше. Я видел: они принадлежали Уайнанту. Я сказал ему, что, по-моему, видел: по-моему, они очень похожи на цепочку и ножик, которые были у Уайнанта. Тогда он спросил, знаю ли я, каким образом они могли попасть к кому-нибудь другому, и после того как Гилд в течение некоторого времени ходил вокруг да около, до меня вдруг дошло, что под «кем-нибудь другим» он подразумевает тебя или Мими. Я ответил ему, что Уайнант мог дать их любому из вас, что вы могли украсть их или найти на улице, либо вам мог их дать кто-нибудь, кто украл их или нашел на улице, либо же вы могли получить их от кого-нибудь, кому их передал сам Уайнант. Существуют и другие способы, посредством которых вы могли бы их заполучить, сказал я Гилду, однако, он уже понял, что я издеваюсь над ним, и не позволил мне рассказать об этих способах.

У Норы на щеках выступили красные пятна, а глаза ее потемнели.

— Идиот! — сказала она.

— Ну, ну, — сказал я. — Вероятно, мне следовало предупредить тебя: подобные настроения появились у него уже вчера вечером. Похоже, моя старая приятельница Мими подбросила ему пару намеков. На что еще направил он свое недремлющее око?

— Он хотел знать о… В общем, он так спросил: «Как вы думаете, Чарльз и эта секретарша Вулф все еще продолжали всякие там шуры-муры? Или же это осталось в далеком прошлом?»

— Это уж точно Мимина подача, — сказал я. — И что ты ему ответил?

— Ответил, что не знаю, продолжали ли вы «все еще» свои шуры-муры, ибо впервые слышу, будто между вами вообще когда-либо были шуры-муры, и напомнил ему, что в любом случае ты давно не живешь в Нью-Йорке.

Нора спросила меня:

— А у вас были шуры-муры?

— Не пытайся выставить Мака лжецом, — сказал я. — И что он на это ответил?

— Ничего. Он спросил, знал ли, по моему мнению, Йоргенсен про тебя и Мими, а когда я в свою очередь спросил, что именно мог он знать про тебя и Мими, Гилд обвинил меня в том, что я разыгрываю невинность — цитирую его дословно — так что мы не очень далеко продвинулись. Он также интересовался, где и когда, с точностью до секунды и сантиметра, мы с тобой встречались.

— Прелестно, — сказал я. — У меня паршивое алиби.

Вошел официант и принес наш завтрак. Мы поговорили о том о сем, пока он не накрыл на стол и не удалился.

Затем Маколэй сказал:

— Тебе нечего бояться. Я собираюсь передать Уайнанта в руки полиции. — Он произнес эти слова нетвердым, сдавленным голосом.

Я спросил:

— Ты уверен, что Джулию убил он? Я, например, не уверен.

Маколэй просто сказал:

— Я знаю. — Он откашлялся. — Даже если существует один шанс из тысячи в том, что я ошибаюсь — а такого шанса существовать не может, — Уайнант все равно безумен, Чарльз. Он не должен оставаться на свободе.