— Я, возможно, и не вмешался бы в эту историю, если б не бессмысленное убийство моего давнего друга, Мюррея Кардью.

Но я сразу понял, что его смерть связана с борьбой за власть между двумя группами французов. И свое внимание я сосредоточил на вас, месье Жирар, потому что еще до убийства Кардью горничная застала Салливана в вашем номере.

— Так это был Салливан! — воскликнул Жирар. — А мы-то думали, какой-то мелкий воришка. У нас же ничего не пропало.

— Потому что он искал то, что постоянно находилось при мадам Жирар, — продолжал Шамбрэн. — Кларк говорил мне, что труднее всего обнаружить контрабандные наркотики у женщины с пышными формами. Она без труда может спрятать их на себе.

Ее не обыскивали на таможне. Никто не подозревал, что она связана с контрабандой наркотиков. Да и у кого могли возникнуть подобные мысли? Разве она — не дочь полковника Вальмона, отдавшего жизнь в схватке с наркомафией?

— О да, — саркастически хмыкнул Бернардель. — Этот великий герой, верный сторонник де Голля! Смертельный враг террористов. Смех, да и только!

Я вытаращился на него.

— Все было бы проще, если б месье Делакру поделился с нами известными ему сведениями, — заметил Шамбрэн.

— Это французские проблемы, — ответил Делакру, — и решить их должны французы.

— Если б только вы не пытались решить их на нашей территории, — возразил Кларк. — Будь у меня такая возможность, я бы спросил с вас, месье Делакру, за убийство Сэма Лоринга.

— Едва ли я мог довериться вам, — ответил Делакру. — Лоринг среди прочих подозревал и меня. И у меня не было доказательств вины Жульет. Из нас всех только она была вне подозрений. Вы бы только посмеялись надо мной.

— Один человек заподозрил, что Жульет не так уж проста, — вставил Шамбрэн. — Салливан! Он подозревал ее и в то же время пытался спасти. Он работал в одиночку и теперь может поплатиться за это жизнью, — Шамбрэн посмотрел на меня. — За последний час, Марк, мы узнали, что полковник Жорж Вальмон совсем не герой. Он говорил, что, по его убеждению, в верхних эшелонах власти французского государства есть предатель. И был прав. Предателем был он. Играя роль убежденного врага террористов, на самом деле руководил ими.

Утверждал, что борется с торговлей наркотиками, а в действительности всемерно способствовал их обмену на деньги для ОАС. И его убили не террористы, а сотрудники службы безопасности правительства, которое он предал.

— Ситуация тогда была довольно сложная, — пояснил Делакру. — Правительство решило скрыть предательство Вальмона. Он был активным участником борьбы с наци. Его смерть, предположительно, от рук террористов, вызвала гневное возмущение общественности. Проку от этого было больше, чем от его ареста.

Шамбрэн кивнул.

— То есть Салливана использовали. Но не месье Бернардель, которого мы принимали за злодея, хотя на самом деле он верно служил де Голлю, а двуликий Вальмон. Со смертью Вальмона поток наркотиков не иссяк, как надеялось правительство. Наоборот, он усилился. Пришлось искать нового человека, который занял место Вальмона. Я прав, господа?

— Абсолютно, — согласился Делакру.

— Мы полагали, что это Шарль, — Бернардель посмотрел на Жирара. — Близкий друг Вальмона, его заместитель в годы войны. Мысль о Жульет поначалу не приходила нам в голову.

— Мне тоже, — глухо пробурчал Жирар — На текущий момент мы можем принять два допущения, — заметил Шамбрэн, — в надежде, что мадам Жирар и Салливан подтвердят их обоснованность. Первое, Жульет Вальмон и Салливан действительно любили друг друга. Они сражались за власть по разные стороны баррикад, но любовь была настоящей.

Второе, Жульет-таки поверила, что Салливан убил ее отца.

Поверила, потому что знала истинное лицо и отца, и Салливана. Поверила, потому что сама, не колеблясь ни секунды, убила бы хорошего друга, если б тот оказался на пути к цели.

— Жульет — фанатичка, — эхом отозвался Жирар. — Она горячо любила отца и могла отомстить за его смерть.

— Жульет оказалась в уникальной позиции. — Шамбрэн покачал головой. — В час беды ей на помощь пришел верный друг, месье Жирар, доверенное лицо голлистов. Ежедневно она узнавала от него, как идут дела в лагере врага. Ее же агенты доносили, что Салливан настойчиво пытается найти истину. Кто-то, должно быть, все-таки вышел на ее след. Я думаю, месье Жирар мог бы рассказать об этом подробнее. Во всяком случае, в какой-то момент она почувствовала, что Жирар может стать для нее опасен. И соблаговолила предложить ему жениться на ней. Безумно влюбленный, он не мог устоять. А уже потом, после бракосочетания, она выбрала удобную минутку, чтобы сказать правду о себе. Не так ли все было, месье?

Жирар кивнул.

— И вы, Шарль, перестали быть французом, — прогремел Бернардель.

— Она заставила забыть обо всем, — пробормотал Жирар.

— Но несколько часов назад вы ничего этого не знали, — обратился я к Шамбрэну.

— Кое-что знал, Марк, — возразил тот. — Знал, но не мог доказать. Во-первых, я ни секунды не верил, что Диггер Салливан заодно с террористами. Распознавать людей — наша работа. С какой стати Салливан, американец, будет участвовать в политической борьбе на одной из сторон? По убеждениям? Едва ли. Из-за денег? Их у него предостаточно. Он сам сказал нам, что будет сражаться бок о бок с Жульет. Помните? Что он, мол, выступит даже против президента Соединенных Штатов, если она попросит его. И он говорил серьезно, другого, собственно, и нельзя ждать от влюбленного. Но он и в мыслях не допускал, что Жульет попросит его стать на сторону преступников. Я уверен, что Лоринг известил бы Вашингтон, если бы подозревал Салливана.