БАК достигает результатов на этом крохотном масштабе за счет того, что столкновения частиц в нем проходят при таких высоких энергиях, какие до сих пор на Земле не имели места; энергия столкновения в БАК примерно в семь раз выше, чем энергия столкновения в мощнейшем из прежних коллайдеров — тэватроне, расположенном в Батавии (штат Иллинойс). В главе 6 я уже объяснила, почему квантовая механика и волновые процессы в ней требуют таких высоких энергий для исследования столь крохотных расстояний. Кроме того, светимость (интенсивность столкновений частиц) нового коллайдера будет в 50 раз выше, чем у тэватрона, поэтому там гораздо чаще будут происходить редкие события, позволяющие проникнуть во внутреннюю суть природы, и вероятность обнаружения таких событий, соответственно, будет намного выше.

Хоть я и не люблю преувеличений, но БАК принадлежит к миру, описывать который можно только превосходными степенями. Он не просто огромен: БАК — самая крупная в истории человечества машина. В нем не просто холодно: температура в 1,9 К (то есть на 1,9 градуса выше абсолютного нуля), необходимая для работы сверхпроводящих магнитов, делает соответствующие участки самыми холодными известными человеку протяженными областями во Вселенной; там холоднее, чем в космосе. Магнитное поле в БАКе не просто сильное: сверхпроводящие дипольные магниты генерируют поле в 1 000 000 раз более мощное, чем магнитное поле Земли, и это самые сильные из когда-либо производившихся магнитов.

Рекорды на этом не заканчиваются. Вакуум в протонных каналах БАКа (давление там составляет 10 триллионных долей атмосферного) — это самый глубокий вакуум, когда-либо достигнутый в таком объеме. Энергия столкновений — самая высокая из всех, когда-либо имевших место на Земле, что позволяет нам изучать взаимодействия, происходившие в ранней Вселенной, ближе чем когда-либо к моменту Большого взрыва.

Кроме того, в БАКе задействованы громадные энергии. Одно только магнитное поле эквивалентно по энергии паре тонн тринитротолуола, да и каждый из протонных пучков несет в себе примерно 10% от этого количества. Эта энергия сосредоточена в одной миллиардной доле грамма вещества — крохотной пылинке, не видимой при обычных обстоятельствах даже под микроскопом. После окончания работы с пучком аппарат сбрасывает эту энергию в графитовый цилиндр восьмиметровой длины и метрового диаметра, заключенный в бетонную оболочку весом 1000 т.

Невозможные ранее результаты, достигнутые на БАКе, стали возможны благодаря новейшим технологиям. Такие технологии недешевы, а превосходные степени, как правило, зримо отражаются на стоимости. БАК можно признать самой дорогой из всех когда-либо построенных машин. Примерно две трети стоимости установки оплатил Европейский центр ядерных исследований, бюджет которого формируют 20 стран–участников (размеры взноса каждой страны зависят от средств и колеблются от 20% для Германии до 0,2% для Болгарии). Оставшуюся треть стоимости строительства оплатили страны, не входящие в организацию, в том числе США, Япония и Канада. Кроме того, Центр взял на себя 20% расходов на экспериментальные установки, которые финансируются международными научными коллективами. Так, в 2008 г., когда строительство установки было в основном завершено, на детекторах CMS и ATLAS работало более тысячи американских ученых, и США вложили в БАК 531 млн долларов.

Европейский центр ядерных исследований, где разместился Большой адронный коллайдер, — это исследовательская организация, где одновременно реализуется множество научных программ. Однако основные ресурсы Центра, как правило, сосредоточены в одной флагманской программе. В 1980–е гг. такой программой был протон–антипротонный коллайдер SppS [31] ; именно на нем были об: наружены частицы — переносчики фундаментальных взаимодействий, без которых Стандартная модель [32] физики элементарных частиц была бы невозможна. В ходе знаменитых экспериментов 1983 г. были открыты слабые калибровочные бозоны — переносчики слабого взаимодействия (два по–разному заряженных W–бозона и нейтральный –бозон). Именно их на тот момент не хватало в Стандартной модели, и это открытие принесло ведущим ученым проекта SppS Нобелевскую премию.

Еще в ходе работы на SppS ученые и инженеры начали планировать строительство нового коллайдера, получившего название LEP; в нем предполагалось сталкивать электроны и соответствующие им античастицы — позитроны, что позволяло изучать слабое взаимодействие и Стандартную модель в мельчайших подробностях. Эти планы были реализованы в 1990–е гг.; благодаря высочайшей точности измерений на LEP и исследованию миллионов событий с участием слабых калибровочных бозонов физики очень многое узнали о взаимодействиях частиц Стандартной модели.

LEP представлял собой кольцевой коллайдер с длиной окружности 27 км. Электроны и позитроны, кружа по кольцу, раз за разом получали все новые порции энергии. Электронный пучок с обычной для T. F. P энергией примерно в 100 ГэВ на каждом обороте терял около 3% своей энергии. Потери вроде бы невелики, но, если бы мы захотели разогнать электроны в этом тоннеле до более высоких энергий, такие потери не позволили бы нам это сделать. При увеличении энергии пучка в 10 раз энергетические потери при кольцевом движении выросли бы в 10 000 раз, и эффективность ускорителя очень быстро упала бы до неприемлемого уровня.

Поэтому, когда LEP только еще проектировался, ученые уже думали о следующем флагманском проекте Европейского центра ядерных исследований, который, по идее, должен был оперировать еще более высокими энергиями. С учетом неприемлемых энергетических потерь при разгоне электронов было ясно, что если Центр захочет построить следующий, еще более высокоэнергетический ускоритель, то работать он должен будет с протонами, которые намного тяжелее электронов и потому излучают намного меньше. Физики и инженеры, проектировавшие LEP, прекрасно знали о такой перспективе и построили кольцевой тоннель для LEP достаточно широким, чтобы в будущем, когда электронно–позитронная машина будет остановлена и разобрана, он мог вместить гипотетический протонный коллайдер.