– Ох, Наталья Александровна, Наталья Александровна. – Чиновник укоризненно покачал головой, украшенной сверкающей лысиной. – Как же с вами трудно разговаривать. Ну вот смотрите, что вы пишете.

Он открыл папку и принялся быстро перебирать страницы, поля которых были сплошь исчерканы синим карандашом.

– Ну вот, например: «Все дети мечтают поскорее вырасти и стать взрослыми. Осуществляя эту мечту, они часто делают глупости и попадают в беду. И нигде в мире еще не придумали средства от этой болезни». Ну? – Он снял очки, швырнул их на рукопись и уставился на Наташу. – Что это такое, я вас спрашиваю?

Голова у нее болела, причем болела постоянно уже недели две, эта непрекращающаяся боль вымотала ее и лишала способности быстро реагировать на слова собеседника.

– А что это такое? – тупо повторила она вслед за лысым чиновником. – По-моему, это закадровый текст.

– А по-моему, это идеологическая диверсия, уважаемая Наталья Александровна. И вы как член партии не можете этого не понимать.

– Господи, да почему? Какую вы видите тут диверсию?

– Какую диверсию? А вот я вам сейчас покажу, какую. Значит, вы считаете, что асоциальное поведение подростков – это нормально?

– Нет, это, конечно, плохо, – торопливо возразила Наташа, – но это неизбежно.

– То есть вы хотите сказать, что, если нигде в мире не придумали средства, как бороться с правонарушениями несовершеннолетних, значит, этого средства не существует.

– Ну… примерно так. Да, так. Я и пыталась объяснить, почему этого средства не существует… Потому что девиантное поведение подростков – следствие естественных процессов взросления, а с естественными процессами бороться невозможно. Понимаете?

– Понимаю, понимаю, как не понять. Кстати, что это за словечко вы сейчас употребили? Деви… Дели…

– Девиантное поведение?

– Вот-вот. Откуда вы взяли этот термин?

– Из криминологии. Я специально прочла учебник по криминологии, этот термин означает «отклоняющееся от нормы поведение».

– Учебник наш, советский?

– Нет, американский, переводной. Издан в издательстве «Прогресс».

– Ах, американский… И как фамилия автора?

– Фокс. Вернон Фокс. Между прочим, если бы теории Фокса были реакционными и буржуазными, этот учебник бы не перевели и не напечатали у нас. И я полагала, что могу полностью доверять ему и опираться на то, что там написано.

– Наталья Александровна, в нашей стране публикуют такие учебники не для того, чтобы по ним учились, а для того, чтобы все воочию могли убедиться, как буржуазные ученые создают свои теории, чтобы поставить их на службу реакционной загнивающей морали. Вы вступили в партию, если я не ошибаюсь, восемь лет назад…

– Девять, – поправила его Наташа, с ужасом понимая, что из-за истерзавшей ее многодневной головной боли не может уловить, куда он клонит, и поэтому не в состоянии правильно отвечать.

– Девять лет назад? Сколько же вам тогда было?

– Двадцать.

– Н-да… Похоже, в парторганизации ВГИКа поторопились с вашим приемом в члены КПСС, вы даже сейчас, девять лет спустя, остались совершенно незрелым человеком с неразвитыми идеологическими установками.

– Я вас не понимаю, – в отчаянии почти прошептала она. – Я не понимаю, что такого плохого и неправильного я написала.

– Ну хорошо, – вздохнул чиновник, – если вы действительно не понимаете, придется вам объяснить. Шаг за шагом.

– Объясните, пожалуйста. Я, честное слово, не понимаю.

– Все подростки хотят поскорее стать взрослыми, так? Все, без исключения, во всем мире и при всех экономических и политических режимах. Так?

– Да, так.

– И в нашей стране тоже. Так?

– Да.

– Следовательно, определенная часть наших советских школьников обязательно и неизбежно будет совершать неосмотрительные поступки. Так?

– Да.

– Они будут делать глупости, и часть этих глупых поступков неизбежно окажется преступлениями. Так?

– Да, правильно.

– Иными словами, определенная часть наших советских школьников, наших пионеров и комсомольцев, неизбежно станет преступниками. Верно?

– Совершенно верно.

– И средства бороться с этим нет?

– К сожалению, нет.

– Ну вот видите, Наталья Александровна, что у вас получается! Получается, что преступность искоренить невозможно. А как же программные указания партии, нацеленные на постепенное полное искоренение правонарушений и преступности в нашей стране? А как же теория научного коммунизма, которая гласит, что по мере построения коммунистического общества и развития коммунистической морали преступность исчезнет? У вас что было по научному коммунизму? Не удивлюсь, если вам на экзамене поставили «неудовлетворительно».