На глаза наворачивались слезы, Владислав упал на колени и положил голову на стопы Учителя.

– Дедушка, пойдем со мной в лес, я хочу Богам помолиться, помоги мне, вся душа горит…

Тот тихонечко ответил:

– Пойду, но учить тебя больше не буду.

– Почему, я так обидел тебя?

– Нет, сынок, не имею на это больше разрешения Кола Радетелей, волхвов-рахманов старших, тех, что Покон-Обычай берегут.

– А что это за волхвы такие, почему раньше ты о них не говорил?

– Радетели – это волхвы-рахманы, святые старцы, которые отреклись от телесных благ и посвятили свою жизнь до последней капли Богу. От всего отрекшись, они получили все.

– То есть? – изумленно хмыкнул Владислав.

– То есть время и обстоятельства над ними не властны – живут они сотнями лет и странствуют мирами в теле – то в Прави, Божьем мире, живут, то на Землю приходят поручение какое-то выполнить, с которым их Боги посылают. Наш род опекает рахман Рамадар, он учил моего прапрадеда, прадеда, деда и ко мне приходил. Если он посчитает тебя достойным, то и к тебе придет, а то и всех Радетелей приведет, посмотреть, кто ты и что путевого из тебя выйти может, – посмотрев исподлобья, тихонько промолвил дед.

– Пошли на капище, бери требы, будем большие огни жечь. Скажи бабушке, что придем завтра. Дорога далекая, может, к первой заре доберемся.

Как на крыльях летел Владислав на капище древнее, что на горе священной Богит было. Добрались быстро. Дед сел Богам молиться и звать души Радетелей, а парень тем временем насобирал хвороста и дров. Местные жители никогда ничего не брали с этой горы, они знали, что гора волшебная, поэтому надо быть осторожным с каждым словом, каждым действием. Как что-то сдуру ляпнешь, а оно и осуществится, темное против кого умыслишь, а оно к тебе же и возвратится, – одним словом, знали они, что лишь в самом крайнем случае идти туда можно.

Когда на всех восьми ямах по кругу были расставлены дрова для костров, поднялся дед, поклонился Богам и центральное капище разжег сам. Ночь накрыла их внезапно, лишь месяц освещал небо. Затрещали деревья где-то глубоко, аж в корнях. Будто большой медведь, проснулась гора, когда дед промолвил молитву и поднес огонь к центральному костру. Так быстро возгорелся костер, что парню показалось, будто это кто-то другой поджег его. Дед подходил к каждой жертвенной яме, в которой Владислав составил дрова, молитвами звал определенного Бога и разжигал ему ватру [24] . Огни поднимались к самому небу. Через некоторое время в кругу стало так жарко, что Владислав начал терять сознание. Дед подхватил его в ту минуту, когда парень едва не упал в центральный огонь. Старого волхва это не остановило, он все громче и громче читал молитвы. Огонь трещал, и жар становился все нестерпимее. Владислав сидел в тех огнях, и его мозг плавился вместе с мыслями и ощущениями. Вдруг он почувствовал, что вокруг огней начали сходиться люди. В белых одеждах, с посохами, они стояли возле костров и смотрели на него и деда. Парень хотел прикоснуться к Учителю, чтобы тот увидел их. Но дед был не здесь, он с такой силой и страстью говорил молитву, что воздух словно сгустился, и к нему невозможно было подступить. За теми людьми начали проявляться еще люди, и еще, и еще… казалось, что они заполнили всю гору. Хотя дрова никто не подбрасывал, огонь становился все больше и больше. Молитва деда уже больше напоминала песню; когда все звуки слились в один, огонь принял другой вид, над каждой ватрой начал проясняться образ Бога, того, которого звал дед. Еще через миг в круг начали заходить люди. Парень насчитал шестнадцать человек. Восемь мужей и восемь женщин. Они парами стали возле костров и вместе с дедом начали проговаривать молитву. Гора росла и гудела, сердце Владислава от этого глухого гула начало так тревожно биться, что давило в груди. Ощущения заострились до сумасшествия. На какой-то миг это все перешло за порог человеческого восприятия – и этот гул, и неудержимый жар, все исчезло, стало тихо и спокойно.

Теперь Владислав услышал, какие молитвы читал дед, рассмотрел тех людей, которые зашли в круг, увидел, как они руками поддерживают огонь. Стало тихо, дед умолк. Вдруг из центральной ватры вылился огонь в две фигуры. Владислав увидел в них мужчину и женщину. Дед поклонился им и отошел.

– Становись, Владислав, Боги сегодня с Ирия сошли, чтобы тебя послушать, – промолвил дед, указывая на место перед центральным костром.

Владислав не растерялся, откуда-то в сердце появились покой и благодать – наверное, не впервые он стоял перед Высшими Богами. Две фигуры начали увеличиваться и через какой-то миг были уже высокими, будто деревья. Парень поднял голову к ним, протянул руки вверх в триглав-оранту и искренне промолвил молитву Роду Всевышнему, Сварогу и Ладе.

Когда закончил молитву, у него в голове прозвучало:

– Поздравляем тебя, знаменитый наш волхв Сурья.

Владислав ни секунды не сомневался, что обращаются к нему. Из середины души высветился его новый образ, а может, как раз и не новый, а именно старый его образ. Владислав сразу ощутил, что стал старше, откуда-то взялась седая борода, длинные косы, посох. Перед Богами стоял старый волхв-рахман Сурья! Он обернулся к тем, кто был в круге, поклонился всем, поклонился и деду. В ответ поклонились ему и мужы и женщины в круге, а также весь люд, который стоял за ним. В круг вошла женщина, ее образ вибрировал и мелькал всеми цветами радуги. Сурья подал ей руку. Это была его звездная половинка, вечная супруга, они стали перед центральным костром как единое целое. Две огненные фигуры влились в них. Весь люд возгласами: «Слава, слава Ладе Великой и Сварогу Светлосяйному!» нарушили священную тишину. Сурья осмотрел людей и промолвил:

– Братья и сестры мои, много лет прошло с тех пор, как после Крещения Руси вошли мы с вами в огонь священный на горе Лысой, что вблизи Киев-града возвышается. Тогда мы ушли, так как время темное наступило, ушли, чтобы сегодня вернуться. И возвратить Богов наших родных, предков славных, на Землю-матушку священную к детям своим. Давайте молитвой своей праведной, от всей души обратимся к Роду нашему славянскому, к ариям праведным, чтобы проснулись души, которые под ярмом рабства заснули во тьме и страхе.

Возгорелось пламя огнем красным, тысячи рук поднялись в молитве к роду земному.

– Отец Род Всевышний! – громко промолвил Сурья, а за ним гулом прокатились над горой тысячи голосов.

– Мы дети Солнца, внуки Твои, Род Всевышний, возврати души славные к роду нашему. Сними обман темный с детей своих, пусть глаза их откроются и Отец Дажбог озаряет их взором святым! Отец Род! Мы – души православные, те, которые к миру Прави путем Матушки Славы пришли, обращаемся к тебе, дорогой Отец наш, разожги огнем веры и веды каждое сердце, пусть возвратится память рода нашего, пусть вспомнят славяне и ории, чьих Богов они дети!