Американская разведка, покатав по Флоридскому заливу в трюмах своих кораблей американских рейнджеров, опытным путем установила: «Переброска на Кубу советских военных дивизий невозможна, более трех суток пребывания в корабельных трюмах люди не выдерживают». Но ракеты без обслуживающего их технического персонала — просто груда железа и взрывчатки! Вот почему когда утром 16 октября помощник президента Макджордж Банди принес Джону Кеннеди фотоснимки ракет, то первая реакция Кеннеди была такой:

— Нет! Этого не может быть!

Путь на Кубу был тяжелым. Температура внутри судовых трюмов нередко достигала 50 градусов Цельсия. Пища выдавалась два раза в сутки в ночное время. Многие продукты — хлеб, сливочное масло, рыба, мясо и овощи — из-за высокой температуры быстро портились. В таких условиях не обошлось без болезней и даже смерти одного из коков: он скоропостижно погиб от гепатита. Похоронили его по морскому обычаю — зашили в брезент и опустили в море.

Высадка войск и выгрузка оборудования производилась ночью, без участия кубинцев. До конца кризиса американская разведка считала, что на острове от 7 до 10 тыс. советских военнослужащих, в действительности же их оказалось 42 тысячи! Об этом американцы узнали, лишь когда документы по кризису были рассекречены.

Среди тех, кого Москва отправила тогда оказывать Кубе братскую помощь, был полковник в отставке, а тогда — молодой лейтенант одной из ракетных частей стратегического назначения Василий ШАРИЙ. Приведем его воспоминания, о тех событиях — как они виделись не из штабов, а из «окопов» холодной войны.

Из дневника лейтенанта Василия Шария.

«В начале лета 1962-го по нашей дивизии поползли слухи о командировке за границу, возможно, с техникой. По одному стали приглашать в штаб для туманной «ознакомительной беседы». Всем задавали одни и те же вопросы: «Как вы относитесь к длительной командировке? Как переносите жаркий климат? Есть ли возможность на время отправить семью к родителям?» Чувствовалось, затевается что-то нешуточное — род войск-то серьезный. Страну командировки не знал никто.

В августе, когда объявили день погрузки, уезжали с радостью, неизвестность мучает куда как больше. Первая остановка — военная часть в городе Николаеве, там мы должны были перегрузиться на судно. В один из дней нас собрали в складском помещении, где прямо на полу, разложенные по размерам, лежали кучи гражданской одежды: рубашки, костюмы, плащи, шляпы, обувь довольно приличного качества. Подобрав «гражданку», каждый почувствовал себя резидентом, готовым к переброске в тыл врага. Да и торговое судно, на котором предстояло плыть, называлось «Партизан Бонивур» — славное название для нашего десанта.

На верхнюю палубу погрузили бортовые машины и прицепы. Их обили фанерой с надписями «Автоэкспорт», «Трак-тороэкспорт». Грубовато, конечно. Если там действительно трактора и машины, зачем закрывать и подписывать? Верхнюю часть трюма переделали под казарму. По стенам укрепили нары для солдат и сержантов — их было порядка 350 человек, многовато для такого судна.

Команду о посадке на судно мы получили в середине сентября. Проходила она конспиративно. Ночью к кораблю подали товарный состав с людьми. Но солдаты и офицеры не выходили из вагонов, а шли по составу к головному вагону. И только из него переходили на трап корабля.

Несведущему человеку и не понять, что на корабль садится тьма народу. Солдаты спускались в трюм, офицеры занимали каюты. Трап подняли, товарный состав тихо отогнали, корабль отошел от причала и остановился. Тут же раздалась команда — переодеться в «гражданку», а форму сдать.

Через два часа к кораблю подошел катер, и на борт поднялся седовласый генерал-лейтенант из Министерства обороны. Всех собрали в солдатском трюме. Генерал произнес пафосную речь: «Вы совершаете патриотическую миссию по оказанию помощи нашим друзьям. Вы должны оправдать то доверие, которое оказывают вам наши партия и весь советский народ.». Ни о том, кто эти наши друзья, ни о стране, куда мы плывем, не было сказано ни слова. После этого генерал спустился на свой катер, а мы в полночь снялись с якоря.

Мы гадали: куда плывем? Ясность появилась, когда нас опять собрали в затхлом трюме. Находясь в Атлантике, командиры кораблей вскрывали пакеты и узнавали о курсе на Кубу, и солдатам объявляли, что корабли идут не в Ледовитый океан (как ходили слухи), а в сторону Карибского моря. Зачитали приказ министра обороны и постановление Совмина об оказании братской помощи народу Кубы. Тут же была зачитана справка о политическом и экономическом положении острова.

Начались океанские будни. Забот у офицеров никаких. Техника закреплена надежно, солдаты в «самоволку» не пойдут, еда готовится вовремя. Плывем, играем в карты, питаемся по режиму — одно удовольствие! Но как только подойдешь к люку в трюм с солдатами, раздаются крики, будто война или революция: «Хлеба давай!» Дело в том, что на дорогу в 17 дней плавания хлебом запастись нельзя — при влажном воздухе и жаре он мгновенно плесневеет. А выпекать хлеб на корабле в таком количестве нереально. Сухарей, которые выдавались солдатам по установленной норме, молодым здоровым парням явно не хватало. Проблема хлеба оставалась, пока не добрались до Кубы и не установили там полевые хлебозаводы.