На военно-морской базе Гуантанамо происходит накапливание военноморских и сухопутных сил, там в настоящее время находится 37 кораблей, в том числе 2 авианосца. К вечеру 26 октября кольцо блокады Кубы замкнулось полностью и проходит по Багамским, Подветренным и Малым Антильским островам и Карибскому морю».

Сам Фидель Кастро потом говорил так: «Мы, конечно, располагали определенной информацией о том, что планировали американцы, но мы руководствовались важным военным принципом. Лучше быть максимально мобилизованным, даже если ничего не произойдет, нежели не провести мобилизацию, полагаясь на радужные надежды, и стать жертвой нападения» (цит. по: М. Макарычев. «Фидель Кастро», серия ЖЗЛ, М., 2008, с. 389).

Итак, выходит, что Фидель проводил мобилизацию, руководствуясь лишь этим теоретическим военным принципом — перестраховки? Историк, участник Карибского кризиса академик Александр Фурсенко парадоксально считает, что Фидель. попал в информационную ловушку, которую ему расставили американские спецслужбы с целью надавить через кубинского команданте на самого Хрущева.

Об этой парадоксальной версии — ниже.

День 26 октября уже клонился к вечеру, и ощущение смуты нахлынуло с силой сквозного тропического шквала. Сквозь изломанные ветром пальмовые веера синим зеркалом блестели осколки неба. Несмелый бриз, доносящийся с моря, сомнительно умерявший прохладу, шуршал листьями акаций, декорирующих каменные ворота. Уже вечерние тени свивали сумеречный узор из дикого винограда, стремясь накинуть зеленую сеть на крыльцо.

И тут на пороге советского посольства в Гаване неожиданно появился сам команданте, в привычной защитной форме и фуражке, на военном джипе. Навстречу Фиделю на крыльцо посольства вышел худощавый и высокий, в больших тяжелых очках советский посол Александр Алексеев. Кубинский лидер с трудом скрывал нервозность. Алексеев уже собирался домой и предложил гостю не заходить в посольство, а отправиться либо к нему, Алексееву, домой, либо в бомбоубежище. Фидель попросил посла «скрыть от советского руководства неформальность встречи», так что, по одним источникам, это письмо для Хрущева было написано в квартире у Алексеева (А. Фурсенко), по другим (А. Феклисов, Д. Язов, М. Макарычев) — в военном бункере, а по третьим (С. Микоян), Фидель и Алексеев вернулись в посольство.

Фидель составил несколько вариантов телеграммы для Хрущева, но все они его не устраивали. Алексеев спросил:

— Что именно вы хотите сказать Хрущеву? — Я ему хочу сказать, что вторжение начнется в ближайшие часы. И необходимо его предупредить.

— Вы хотите сказать, что советские войска должны первыми нанести ядерный удар по противнику?!

— Я не говорил, что именно ядерный. Но необходимы меры, которые их остановят. Если мы не опередим Штаты, они уничтожат Кубу и нашу революцию (см. Александр Феклисов, «Кеннеди и советская агентура», М., 2011, с. 248–249).

— Давайте просто сообщим в Москву факты, — предложил Алексеев.

Итак, письмо Фиделя в Кремль все же было отправлено. Мы обращаем внимание читателя на то, насколько точно Фидель почувствовал варианты американских военных действий в отношении Кубы, именно их и обсуждали генералы правительства Кеннеди!

Итоговый вариант письма Хрущеву (отправленный как телеграмма посольской спецсвязи) выглядел так (цит. по: Д. Язов «Карибский кризис, сорок лет спустя», М., 2006, с. 323):

Председателя правительства Республики Куба

Фиделя Кастро Рус

Председателю ЦК компартии Советского Союза

Никите Сергеевичу Хрущеву

от 26 октября 1962 г.

Дорогой товарищ Хрущев!

Исходя из анализа ситуации и имеющихся у нас сообщений, я считаю, что агрессия почти наверняка произойдет в ближайшие 24–72 часа.

Возможны два варианта. Первый и наиболее вероятный — это авиационный удар по избранным целям с ограниченными районами их уничтожения. Второй, хоть и менее вероятный, но также возможный, — это вторжение десанта. Я понимаю, что этот вариант потребует огромного количества сил и явится, в довершение всего, наиболее отвратительной формой агрессии. Возможно сочетание обоих вариантов. Не знаю, что может их удержать от этого шага.

Вы можете быть уверенными, что мы будем обороняться упорно и решительно, какой бы ни оказалась агрессия. Моральный дух кубинского народа чрезвычайно высок, и он будет противостоять агрессору героически.

А сейчас мне хотелось бы передать вам коротко мое мнение.

Если будет предпринят второй вариант действий и империалисты вторгнутся на Кубу с целью ее оккупации, то опасность, которую эта агрессивная политика будет представлять для человечества, окажется столь высока, что эту опасность необходимо предотвратить. Советский Союз никоим образом не должен позволить возникнуть обстоятельствам, когда бы империалисты смогли нанести первый ядерный удар.

Я говорю вам это, потому что я убежден, что агрессивность империализма чрезвычайно высока и опасна. Если они претворят в жизнь политику грубого вмешательства на Кубе, вопреки международным нормам и принципам морали, то наступит момент для уничтожения такой опасности путем четкой и законной обороны и нанесения удара, каким бы тяжелым и ужасным ни был этот ответ для нас в безвыходной ситуации.

Мое мнение формировалось на основе того, как развивается агрессивная политика капитализма. Сейчас империалисты, пренебрегая мировым общественным мнением и игнорируя моральные принципы и законы, ввели морскую блокаду. Они нарушают наше воздушное пространство, и можно предположить, что еще и готовят вторжение. При этом они еще и отвергают всякую возможность переговоров с правительством Кубы, даже понимая всю серьезность проблемы.