– Почему?

– Да потому что у тебя причина была оказаться на перевале! И причина спешить у тебя тоже была! А тому, кто спешит, на левой седловине делать нечего.

– Да ну, – махнул рукой принц. – У любого могли найтись причины торопиться через перевал. Я тебе хоть тысячу причин с ходу найду.

– Да?! – Эннеари едва не привскочил от возмущения. – А таких людей, чтоб со спины на меня похожи были, ты тоже тысячу сыщешь?

Лерметт открыл было рот, чтобы возразить – и отдумал. Обычно человека с эльфом перепутать трудно – даже со спины, даже издали. Слишком уж сложение разное… да и походка, если приглядеться…

– Росту мы с тобой схожего, – добавил Арьен. – В кости ты для человека очень легкий. Если в лицо не глядеть… что, молчишь? Правильно молчишь. Мое счастье, что я не человек. Тебя бы на той тропе уложили наповал – а я легко отделался. Да вдобавок мы еще и одеты были почти одинаково… все одно к одному.

– Не были. – Лерметт обрадованно нащупал слабое звено в почти безупречной цепочке рассуждений и предположений. – Это теперь мы одинаково одеты. Неверно у тебя срослось.

Человек сказал бы «неверно сложилось» – но для Лерметта переиначить свои слова на эльфийский лад уже не составляло труда. После долгих дней, проведенных с Эннеари бок о бок, подобный способ выражать свои мысли – нет, пожалуй, даже и мыслить – едва ли не казался ему более естественным. Это самое «срослось» слетело с его уст легко и безнасильственно. Вот уж воистину, с кем поведешься…

– Не теперь, а именно что тогда! – Арьен зло рубанул рукой ни в чем не повинный воздух. – Или ты плохо разглядел, во что я одет был? Так изволь – рубаха на мне была белая, а штаны черные.

Лерметту припомнилась кучка лохмотьев, задубелых от крови и льда… ну, при известной доле воображения можно согласиться, что лоскутья, срезанные с тела Арьена, действительно когда-то были белыми и черными… ну и что?

– Ну и что? – безразлично спросил он, пожав плечами.

– Нет, ты безнадежен! – взвыл Эннеари. – Ты ведь не поохотиться в наши края подался, а переговоры вести – или я что-то путаю? А для посла в дорожном платье объявиться невместно. Ты уж сделай милость, напомни мне – что у тебя из парадных одежд в сумку уложено? Забыл?

Лерметта словно ледяной водой окатило.

– Такие же точно черные штаны, – безжалостно продолжал Эннеари, – рубашка белая и майлет – тоже белый, между прочим. Со спины, да еще если издали – вылитый я.

– Да ну, брось, – подумав немного, усмехнулся принц. – Это же какому дурню в голову взбредет, что я во всем этом великолепии так и подамся дорогу месить?

– А такому, – отрезал Арьен, – который и сам привык даже в отхожее место при полном параде таскаться. Которому и в голову не придет, что ты можешь поступить иначе. Скажешь, таких и вовсе не бывает?

Бывают, Арьен. Еще как бывают. Такой напыщенный придурок вполне мог отдать подобный приказ… и сидящие в засаде убийцы, не обратив внимания на охотника в пропыленном дорожном платье, набросились на мимохожего эльфа.

Арьен был прав, бесспорно прав… но Лерметту было тяжко от его правоты. Ее хотелось гнать взашей, вытолкать прочь и забыть, забыть насовсем… слишком уж тяжело думать, что ты пусть и невольно, а повинен в страдании другого… нет, не другого – друга. Лерметту хотелось… какая, впрочем, разница, чего ему хотелось. Бывают такие хотения, которые запретны для любого, если он имеет достаточную силу воли, чтобы не потерять себя.

У Лерметта ее хватало с избытком.

– Я ведь давно заметил, что мы похожи, – выдохнул Арьен в пламя костра. – И все равно не понял. А теперь… все одно к одному. Беглые эльфы убивают людей, жгут дома… надо ведь с этим делом разобраться, верно? А затеял эти убийства и поджоги человек – не для того ли, чтобы ты поехал разбираться?

– Зачем? – удивился принц.

– Я и сам думаю – зачем? – зло усмехнулся Эннеари. – Для того, чтобы эльфов кровью замарать? Весь народ из-за нескольких отступников? Так ведь не отправься я за ними, через день-другой целый бы отряд наладился. И постреляли бы околдованных без всякой жалости, имей в виду. Не так, как мы с тобой, а расспросить не успев. Вся Луговина бы видела, как эльфы карают убийц и нарушителей мира. Нет, как ни крути, а не сходится. И вдобавок – почему именно сейчас, если вывертень у нас прожил года полтора? Вот тогда все и началось, попомни мои слова – тогда, а не теперь. Подумай хорошенько – что такого случилось полтора года назад? Война? Гибель посольства? Ссора с черным магом? Да подумай же, Лерметт!

– Собака у меня умерла полтора года назад, – пожал плечами принц. – Навряд ли ее смерть так огорчила вывертня, что он вырядился эльфом и в таком виде отправился громить хутора.

– Прекрати зубоскалить! – едва не взвыл Арьен. – Неужели ты не понимаешь? Я во всей этой кровавой мерзости другой цели не вижу, кроме как тебя заманить.

– Почему непременно меня? – все еще не сдавался Лерметт. – Могли и другого кого послать…

На самом деле спорил он не потому, что не был согласен. Как раз наоборот – он был мучительно убежден, что Эннеари не ошибается. Что кровь и грязь минувшего дня, загадочное водворение вывертня в эльфийских краях и засада на перевале связаны между собой воедино некоей общей целью.

– Нет, ты меня с ума свести взялся! – рявкнул Эннеари. – Да кого могли послать за перевал с таким бредовым обвинением? Простого рыцаря? Наместника области? Нет уж, подымай выше! Наследника престола – и никак не меньше.

И опять Арьен выходил кругом прав… вот только что с его правотой делать?

– Кюэ ара леруо инкен, – вздохнул принц.

– Это в котором смысле? – сощурился Эннеари.

– В обоих, – грустно усмехнулся Лерметт. – Но скорее все-таки в первом. “Со стороны виднее”.