– Насчет горожан я уже понял, – суховато перебил его король, – и насчет собаки тоже. Но я не о них спрашивал. Те трусы, что бросили твоего отца умирать в огне – с ними он что сделал?

Ухмылка Лерметта просияла невыразимым наслаждением.

– Наградил, – подчеркнуто спокойно ответил он.

– Как?! – На сей раз удивление эльфийского короля было не только непритворным, но и почти неприкрытым. Арьен, напротив, затаил дыхание, ожидая подвоха, несомненно скрытого под будничным тоном Лерметта.

– Как?! – снова взмолился Ренган.

– Весьма своеобразно, – ответствовал Лерметт. – Каждый получает то, что заслужил. Именно так. Те, кто в Битве Береговых Огней струсил, получили выложенные золотом ножны, уйму умопомрачительных побрякушек – и полное забвение. Навсегда. Ни слова укора, ничего… просто и война, и мирная жизнь теперь обходятся без них. Такая вот опала – не тяжкая, позолоченная, зато пожизненная.

– А-а! – выдохнул Ренган. – Понимаю. А… тот, кто крикнул: «Король убит»?

– Тоже, – пожал плечами Лерметт. – Зачем его среди прочих выделять? Остальные тоже хороши. Им эти ножны золотые поперек жизни встали. Позор самый настоящий, оглушительный. Кто не дурак, тот понял… а кто дурак, тому объяснили. У нас теперь в Найлиссе если кому желают заслуженного позора, так с тех пор и говорят: «Чтоб тебе золотые ножны навесили!» Ну, а кто не струсил и головы не потерял, кто без всякой надежды жизнь сохранить бросился врагов преследовать… с них, собственно, и начался Орден Собаки.

– Какой-какой орден? – опешил эльфийский король, едва было успевший прийти в себя.

Лерметт улыбнулся – гордо и немного печально.

– Ошейник золотой с самоцветами нацепить, за стол усадить – это собака понимает, верно? – мягко произнес он. – А только за такое самоотвержение, за такой подвиг маловато выходит. Ведь если бы не Дичок, отец бы и в самом деле погиб – а что бы тогда было с королевством? И вообще с Правобережьем? Когда бы еще тех степняков остановили да в степь выкинули? И с какими потерями? Как ни смотри, а одного только места за королевским столом мало. Вот тут и думай – чем собаку наградить? Землей не оделишь – собака ведь, не человек, управлять наделом не может… хотя я вот и посейчас думаю, что он бы получше многих людей хозяйствовать сумел. Титул без земли – звук пустой. Одно только и оставалось: рыцарский орден учредить в песью честь. Орден Собаки. И принимают в него не за всякий даже подвиг, а только за такой, когда рыцарь жизни своей не жалел. За великую верность и самоотверженность. За меньшее орденское кольцо на средний палец не надевают.

И тут неугомонный Арьен выказал исключительно несвоевременную наблюдательность.

– А почему ты свое кольцо на мизинце носишь? – встрял он.

Принц Лерметт, Его Высочество наследник престола, многоопытный дипломат, покраснел так, как не краснеют ни послы, ни принцы – мучительно, глубоко и тяжко.

– Потому что оно мне стало мало, – сорванным голосом сообщил он, отворотясь.

Король Ренган устремил на него очень и очень странный взгляд, но Лерметт, весь во власти смущения, ничего даже не заметил. Воспоминание нахлынуло на него и, словно неудержимая волна, накрыло с головой…

…Игрушечный Форт, вопреки своему названию, вовсе не был игрушечным. Форт как форт, самый что ни на есть настоящий, маленький только. А вот местность вокруг него – та, действительно, здорово напоминала возведенное мальчишкой на столе поле боя, где будут сражаться его обожаемые деревянные латники, искусно вырезанные конники и лучники ростом в целый палец. Много ли радости разыгрывать однообразную битву на однообразной равнине? Нет уж: если хочешь получить захватывающее дух сражение, на столе нужно устроить решительно все, что только можно – и горы, прорезанные ущельями, и непроходимые леса, и реку, чтобы можно было форсировать переправу… ну, или удерживать ее, не давая проходу гнусным врагам. В общем, чем разнообразнее окажется то, что удалось наворотить на столе, тем правдоподобнее получится сражение. Тогда оно будет совсем как всамделишное. С таким же точно непредсказуемым исходом. Жизнь, она ведь определенностью никого не балует, а в особенности полководцев, верно?

Местность вокруг Игрушечного Форта была именно такой, настольной. Все совсем как настоящее, почти всамделишное, только маленькое. Конечно, холмы – не горы, а овраги – не ущелья, но деревянные латники не станут возражать… живые, впрочем, тоже. Соседний лес, хотя и изобиловал дичью, также не мог похвастаться размерами. Была поблизости и река – пусть неширокая и не слишком глубокая, зато капризная и норовистая, со множеством небольших порогов и перекатов. И даже степь… конечно, в настоящем степном просторе этот лоскуток земли затерялся бы так, что вовек не сыскать – но ведь похоже… а что еще надо деревянным солдатикам?

Нет, решительно сама природа предназначила эти места для того, чтобы там стоял Игрушечный Форт. Выстроил его пра-пра-пра… в общем, жутко дальний предок Лерметта, едва ли не основатель династии, дабы обучить наследника престола тактике и стратегии. Как осаждать крепость – и как сидеть в осаде, как прорываться сквозь вражеские позиции – и как не пропустить врага, как совершать хитроумные обходные маневры – и как предвидеть их. Возведен Игрушечный Форт был на совесть. Повзрослев, он сделался бы грозной крепостью… вот только строения не взрослеют. Однако даже и маленький Форт успешно мог задержать в узкой теснине вражеский отряд, спешащий на соединение с основными силами. Кто же мог знать, что задерживать придется на самом деле…