Хотя мы дружили довольно давно, но порог квартиры Эммануэль я перешагнула впервые. И она произвела на меня неизгладимое впечатление, в ней действительно царил французский шарм, умение создавать неповторимую атмосферу какой-то легкости, изящества, непринужденности. Чтобы понять, что я имею в виду, нужно, как минимум, снабдить это повествование иллюстрациями. Но так как это скорей всего по ряду причин невозможно, то прошу поверить мне на слова.

– Мы сейчас одни, – снабдила Эммануэль меня с самого начала полезной информацией. – Чувствуйте себя совершенно свободно.

– Постараюсь, – пообещала я. И в качестве доказательства без разрешения села в понравившееся мне кресло. Будем считать, что с этого начинается моя свобода в этом доме.

Обычно немного чопорная, строго, как полагается верной католичке, и элегантно, как положено истиной француженке, одетая, сейчас хозяйка дома выглядела несколько иной. На ней было простое обтягивающее трико, которое рельефно подчеркивала ее зрелые формы. Будь я мужчиной, то не осталась бы равнодушной к этому волнующему зрелищу. Но, будучи женщиной, лишь бросила на них беглый взгляд и сразу же забыла.

Эммануэль неожиданно села не в кресло, а рядом со мной на пол, точнее на ковер. Некоторое время она смотрела на меня.

– Не знаю, помогут ли вам мои слова, но я много размышляла на эту тему. Однажды мне показалось, что у мужа кто-то есть, я так перепугалась, что не находила себе места. Тревога оказалась ложной, точнее, дальше самой первой стадии дело у них не пошло, он остановился на этом рубеже. Но я поняла, что нужно быть готовой ко всему, нельзя так легко поддаваться чувствам. Я задумалась, в чем корень зла. И меня в один момент осенило: не надо ощущать себя жертвой. Ни при каких обстоятельствах. Бог хочет, чтобы мы всегда ходили с высоко поднятой головой. Вы согласны?

– Что хочет Бог, мне неведомо, он со мной не делился своими замыслами. Но вот то, что вы только что сказали… – Я задумалась. – Это действительно очень простая и очень ценная мысль: когда ты изначально ощущаешь себя жертвой, то проигрываешь партию уже с первого хода. И ничего не поможет ее выиграть.

– Именно так, – обрадовалась моему пониманию предмета моя подруга из Франции. – Я была уверена, что вы сразу меня поймете. Я очень верующая, но ощущение себя жертвой не имеет ничего общего со смирением. Наш Господь принес себя в жертву, чтобы взять на себе все наши грехи, а мы же в таком случае эти грехи только усиливаем. Мужчина, видя, как мы страдаем, чувствует свою безнаказанность и еще больше грешит. А если он видит, что женщина не ощущает себя несчастной, ведет свою партию уверенно, он теряется, не знает, как поступать. И тогда мы оказываемся на равных.

– Прекрасная программа, – согласилась я, – но давно замечено, что чем лучше программа, тем меньше шансов ее воплотить в жизнь. Когда нежданно-негаданно узнаешь такую новость, испытываешь столь большой стресс, что все дальнейшее происходит уже помимо твоей воли. Мне даже кажется, что женщина вообще изначально является жертвой всех этих любовно-семейных отношений. Что-то вроде жертвенного животного, обреченного на заклание в храме. У мужчин есть свобода маневра, да они вообще не слишком парятся по поводу всех этих измен. Едва что-то у них засвербит в одном месте, то без долгих раздумий начинают действовать. И плевать им на жен, детей. Я бы даже сказала: на все мироздание. У них на уме только одно, и это самое для них главное. Вожделение довлеет и правит буквально всем.

Мною вдруг овладела ярость, я и сама не ожидала, что она вдруг появится сейчас словно бы ниоткуда. Мне-то по наивности грезилось, что я уже успокоилась, даже где-то философски смотрю на вещи. А вместо философии я вся раскраснелась, зрачки расширились, кулаки сжались… Не стану дальше описывать эту неприглядную картину, вы без труда можете вообразить это зрелище. Я приготовилась продолжить свою филиппику, как внезапно ощутила слабое, но нежное прикосновение к своей руке.

– Успокойтесь, Мария, – произнесла Эммануэль. – Вы немного утратили контроль над собой. Хотите что-нибудь выпить?

– Хочу!

Она налила мне что-то из пузатенькой бутылки, я залпом выпила. Что я тогда выпила, я так никогда и не узнала, но это нечто было очень крепким и жутко противным. Как ни странно, но меня действительно это пойло быстро успокоило. Я отрешено сидела в кресле и тупо смотрела перед собой. Надо же, как можно быстро изменить наше внутренние состояние, иногда достаточно всего несколько глотков. Теперь понятно, почему люди лечат свои душевные раны алкоголем.

Кобарер заглянула мне в лицо.

– Вспышка прошла? – спросила она.

Я кивнула головой.

– Что это было? Почему она так внезапно возникла?

– Вы слишком нестабильны внутри, втайне вы не верите в свои силы все это пережить без больших потерь.

– А это можно пережить без больших потерь? – недоверчиво посмотрела я на нее.

– Можно пережить вообще без потерь.

– Не верю. – я, в самом деле, не верила, что это можно пережить, не причинив себе урон.