Она ответила:

— Нормально.

Доктор присел на стул, взял ее за руку, сосчитал пульс, поглядывая на наручные часы.

— Так-с, небольшая тахикардийка…

— Что со мной было, доктор? — Илона решила поинтересоваться собственным здоровьем.

Он опять забормотал, не поднимая глаз, как-то неразборчиво, словно у него сильный насморк:

— Ваша мама сказала… м-м-м… сказала, что в детстве у вас была небольшая стенокардийка, так что, возможно, это приступ сердечной недостаточности… М-м-м, проверим, нет ли порока, обследуемся. Пока отдыхайте и ни о чем не думайте.

Он встал и удалился, бесшумно прикрыв за собой дверь. То ли мамочка, то ли папочка скорее всего не поскупились, если доктор ссылался на «стенокардийку-тахикардийку», будто и не видел у нее синяков на руках. Ну и плевать, тем лучше.

Сейчас у нее на уме были дела поважнее, а именно: она таки сделала открытие, с помощью которого могла легко манипулировать Груздем. Теперь-то он перестанет ломаться и упрекать ее долгами. Теперь он «полезет в кузов» по первому зову. Нужен телефон, черт, срочно нужен телефон. На тумбочке его не было, она открыла дверцу и заглянула внутрь. От души сразу отлегло: ее сотовый лежал на верхней полке. Это опять позаботилась любящая мамочка, хоть тут есть толк от старой козы.

Илона, на всякий случай с головой накрывшись простыней, набрала номер Груздя.

Тот опешил, узнав, из какого заведения она звонит, и сразу запричитал:

— Надеюсь, ты не проболталась?

— Пока нет, — загадочно ответствовала Илона. Он был у нее в руках, и она могла наслаждаться, продлевая его испуг.

— Не вздумай, — зашипел Груздь.

— Да ладно тебе, не стращай, не очень-то я тебя боюсь. Лучше принеси мне лекарство.

— Ты что, обалдела? — совсем взбеленился Груздь. — Думаешь, они не поняли, откуда у тебя синяки на руках? А потом, как я приду? Меня же в этой больнице все знают, я в ней практику проходил!

Илона задумалась на полминуты, ровно столько времени ей хватило, чтобы в голове вызрел простой и гениальный план.

— Слушай, — зашептала она в микрофон.

Груздь покорно выслушал ее и заметно повеселел. План он в целом одобрил, внеся в него небольшие коррективы, и добавил под конец:

— А у тебя, девочка, голова работает.

Илона довольно хмыкнула.

Теперь нужно было связаться с матерью, помурлыкать, прикинуться раскаявшейся овечкой, пожаловаться на то, что ей здесь одной скучно.

Маман, естественно, заглотила наживку без раздумий. Оставался последний штрих:

— Мамочка, дорогая, захвати, пожалуйста, мою косметичку. Не хочется в больнице выглядеть уродкой.

Дорогая мамочка не возражала.

Мать приехала через сорок минут. Вошла в палату в песцовой шубе до пят, короткой юбке и сапогах-ботфортах выше колен. То, что послужило бы достойной оправой молодости и красоте, в данном случае только подчеркивало дурной вкус. Илона частенько, не удержавшись, в подобных случаях делала матери весьма нелицеприятные замечания, но на этот раз сочла за благо удержаться от «комплиментов».

— Моя девочка! — театрально вскрикнула Костецкая и, распахнув шубу, двинулась к кровати.

Поцеловала дочь, оставив на ее щеке отпечаток губной помады цвета красного кирпича, и пахнула умопомрачительным запахом адской смеси из духов, пудры и дезодоранта.

— Тут я все тебе принесла. — Она принялась вынимать из огромного пластикового пакета яблоки, бананы, апельсины и еще Бог знает что. — Тебе нужно больше витаминов.

— Мама, — пожаловалась Илона, — я хочу домой.

— Потерпи, детка. Врач говорит, что у тебя приступ сердечной недостаточности. А это все твой отец со своим бульдогом. Он, видите ли, забыл, что у тебя с детства сердечко слабое.

«Она ничего не знает, — подумала Илона, — тем лучше!»

— А косметичку, косметичку ты мою принесла?

— Конечно, конечно. — И мать достала косметичку из сумки.

— Спасибо, мамочка. — Илона чмокнула воздух возле материнского виска из опасения испортить неумеренный макияж, лежащий на лице Костецкой.

Илона сунула косметичку в тумбочку и, сложив руки на груди, мужественно переносила присутствие матери. Та наговорила кучу всяких глупостей, потом вспомнила:

— Чуть не забыла, когда я к тебе собиралась, зашел Олег. Какой он все-таки хороший мальчик… Жутко расстроился, когда я сказала, что ты заболела. Передал привет и пожелал тебе выздоровления. Сказал, что непременно придет тебя навестить… ну, когда тебе полегчает. Видишь, какой порядочный. Он почти что врач и понимает, что больных нельзя беспокоить…