Развели костёр и бросили плащи на землю. Рэйнар достал из повозки небольшой котелок. Пока заваривался чай, мы разогрели холодное мясо, которое захватили перед уходом из гостиницы и разломали на куски каравай хлеба. Да, кстати, хлеб здесь не режут ножом. Нельзя. Хлеб только ломают.

— Я скажу прямо, — он пожал плечами и откусил приличный кусок жареного мяса, — идти мне некуда. Судите сами: на юге недавно закончилась война и слишком много воинов остались без куска хлеба. Даже виёрнорры, которые вечно отбиваются от морских бродяг и то отпустили своих воинов, освободив их от «слова». Так я и попал сюда. Многие из моих приятелей отправились бродить по стране, в надежде устроиться у какого-нибудь богача. Но чем дальше к северу, тем меньше шансов найти работу.

— Домой вернуться не хочешь?

— Незачем и некуда. Мой отец — один из мелких норров на западном побережье. Зачем ему ещё один сын? У него и так два бездельника на шее. Я самый младший. И это не считая целого выводка бастардов. Для третьего сына места там нет. Не видел своего отца лет десять и он давно забыл про меня. Пусть всё так и остаётся.

— Может ты и прав. Жив, здоров. Проживёшь и так.

— Да, — кивнул он и тряхнул головой. — Благодаря богам.

— Сколько получает наёмник? — с оттенком безразличия спросил я. — В мирное время?

— Не больше сорока даллиноров. При полном содержании, но без права на часть добычи.

— А в военное время, если не ошибаюсь, — пять грассноров и часть трофеев?

— Да, — кивнул Рэйнар и насторожился. Даже жевать перестал. Умный парень. Понял, куда ветер дует.

— Понятно.

После обеда я разобрал вещи, оставшиеся мне по наследству. Четыре хороших седла. Два походных мешка с разными крупами и кусками сушёного мяса. Полотняный мешочек соли, перемешанной с перцем. Чайный сбор из трав. Два бронзовых котелка и серебряный кубок, сделанный в виде рога. Карта Асперанорра. Три кошелька. Из них я вытряхнул десять квадратных грассноров, тридцать даллиноров и пятьдесят пять мюнтов. Итого: сто сорок даллиноров и пять мюнтов. С голоду не умру. Монеты я рассовал по трём кошелькам и убрал в разные места. Один подвесил на пояс, второй убрал во внутренний карман куртки, а третий сложил в чересседельную сумку.

К седлу Макса был приторочен длинный кожаный тубус. Поначалу я думал, что там он хранил меч. Когда закончил возиться с вещами, то отвязал этот чехол от седла и удивился его тяжести. Внутри оказался какой-то свёрток, упакованный в плотную ткань.

Положил находку на плащ и развернул. Поначалу даже не понял, что это такое. Меня сбила с толку эта знакомая форма приклада. Вот тупица! Это же арбалет! Пусть и немного грубовато изготовлен, но это работа моих современников. Тех, кто провалился в этот мир вместе со мной. Ни один местный кузнец или гном такое оружие не изготовит. Очень я сомневаюсь, что здешние умельцы знакомы с блочным арбалетом и классическим прикладом. Вот это да! Кроме арбалета нашёлся и десяток болтов. Стальные наконечники с серебряной насечкой. Вот это подарок мне оставили! Испытывать оружие не стал. Мало ли что… Упаковал в чехол и привязал к своему седлу. Покопавшись в сумке нашёл кусок хлеба и скормил жеребцу. Тот покосился на меня, благодарно выдохнул и хлеб взял. Это хорошо. Значит контакт есть.

Кроме этих денег, Рэйнар выложил на плащ наши трофеи, захваченные у хозяина гостиницы. Два дрянных кинжала, секира и арбалет с двумя десятками болтов. Кроме оружия нашёлся и кошелёк. К нашему большому сожалению, большая часть монет оказалась мелочью — мюнтами. Посчитали и выяснили, что каждый разбогател на девять даллиноров.

— Надо было его вздернуть на воротах и хорошенько погреть. Готов спорить на грасснор, что где-нибудь в подвале он закопал несколько кувшинов с серебром, — хмыкнул Рэйнар и откинулся на спину. Закинул руки за голову и мечтательно уставился в небо.

— И чтобы ты делал со своей долей? — хмыкнул я.

— Выкупил бы часть земли у отца. Построил дом. Нанял служанок с юга и зажил бы как настоящий норр.

— Такая жизнь быстро наскучит. Прошло бы несколько месяцев и вспомнил о походах и битвах.

— Думаете. Хм… Впрочем, может вы и правы. Но от серебра я бы всё равно не отказался.

— Отсюда далеко до Сьёрра?

Он приподнялся и опёрся на локтях. Почесал нос и задумался.

— Путь очень не близкий. Если погода не испортится, то дней двадцать. А то и двадцать пять. Никак не меньше, — сказал он и уточнил. — Без обоза.

— Это понятно, что без обоза.

Я кивнул и налил себе чая из трав. Ухватил обоими руками кружку, привалился к камню и задумался. Двадцать пять дней. В среднем, лошадь проходит за день около сорока километров. Без повозки, висящей на хвосте. Около тысячи километров получается. У меня две лошади. Вещи можно навьючить, а телегу бросить. Или продать.

— Слушай, Рэйнар…

— Да?

— У меня есть предложение.

— Я вас слушаю, Серж!

— Ты ведь проходил по этим местам. Есть ли здесь какой-нибудь городишко поблизости?

— Конечно есть. В половине дневного перехода есть большая деревня. Домов двадцать. Там есть постоялый двор, кузница и даже кабак.

— Там можно продать повозку?

— Можно, — он слегка поморщился и покачал головой. — Можно, но лучше не нужно. Она вся измазана кровью. К тому же, её могут узнать и у местного старосты появятся вопросы. К вам он не прицепится, а вот на мне отыграется по полной. Наёмников нигде не любят. Также как и… извините.

— Продолжай.

— Я бы не хотел болтаться с петлёй на шее, ради продажного кабатчика, который немного поджарился.