– Пойдемте в кабинет? – спросил оказавшийся рядом Шамиль.

– Пожалуй, да, – сказала Кочергина.

Первый барьер пройден, поняла Ольга.

В кабинете Елена Леонидовна задала несколько малозначащих вопросов. Ее, похоже, интересовали не ответы, а само общение.

Наконец, не без колебаний, приняла решение.

– Наш бывший сотрудник попал в неприятность, – спокойно сказала она. – Готовы ли вы помочь ему?

– Если сформулируете задачу точнее, я немедленно вам отвечу, – мягко ответила Ольга.

– Он в тюрьме, в Будапеште. Зовут Борис Семенов. Работал у меня. Очень успешно. Задержан по ордеру Интерпола, запрос российский. Ожидает высылки в Россию.

– А здесь что на него?

– Мошенничество в особо крупном размере. Обещал отдать за акции речного порта двести тысяч и не отдал.

Адвоката по большому счету не интересует, виноват ли его подзащитный на самом деле. Точнее, не так. Интересует, конечно, но не меняет отношения к делу и доверителю. Зато очень сильно влияет на тактику ведения дела.

Словно прочитав Ольгину мысль, Елена Леонидовна добавила:

– Я его спросила, получил заявитель деньги или нет.

– И что он ответил?

– Что не знает. Сумму передавали уже после его отъезда. И не напрямую, а через третье лицо.

– Что говорит третье лицо?

– Ничего не говорит. Уже года четыре. Рак легких.

– Понятно, – сказала Шеметова, хотя понятного пока было мало.

Однако кураж потихоньку появлялся.

– Вы уверены, что справитесь? – спросила в лоб Кочергина.

– Нет, конечно, – спокойно ответила Ольга.

– Твоя креатура, – повернулась Елена Леонидовна к Шамилю. – Тебе и отвечать.

– Она справится, – сказал Гадаев. – Либо не справится никто.

– С чего такая уверенность? – недобро улыбнулась Кочергина.

– Я же вам рассказывал про визитку на трюмо.

– Типа последний козырь?

– Типа да, – в том же духе подтвердил Шамиль.

– Ладно, девушка, – после минутного раздумья решилась наконец Елена Леонидовна. – Я вас нанимаю.

Ольга хотела было поправить клиентку – мол, нанимают извозчиков, а врачей, артистов и адвокатов приглашают, – но, взглянув в ее сузившиеся глаза, отчего-то передумала.

– Итак… – Кочергина снова командовала парадом. – Вы наняты на два этапа работ. Первый – съездить к семье Бориса и понравиться его маме.

– Это сейчас самое важное? – удивилась Шеметова.

– Сейчас да. Если пройдем первый этап, то приступим ко второму: освобождению нашего арестанта.

– Я не могу дать гарантий… – начала было Ольга, однако клиентка ее перебила:

– Про гарантии – скучно. Но из тюрьмы его нужно вынуть. Иначе проблемы будут у всех.

– Елена Леонидовна, не пугайте девушку, – вставил слово Гадаев. – Она и так мобилизована. По жизни.

– Я сделаю все, что в моих силах, – четко выговаривая слова, сказала Шеметова. – Не меньше. Но и не больше.

– Я услышала вас, – сухо подвела итог Кочергина. – Вы наняты. По крайней мере, на первый этап.

– Вам известны наши условия? – осторожно спросила Ольга.

– Вы наняты на наших условиях, – усмехнулась Кочергина. – Они значительно благодарнее.

– Спасибо, – не стала спорить адвокатесса.

Дают ведь на вредных производствах бесплатное молоко. Почему же за вредное общение не брать деньги?

«Майбах» неслышно тронулся с места и освободил узкий переулок.

– Поздравляю, – искренне сказал Волик. – Серьезную рыбу ты отловила. Растешь, девушка.

– Спасибо, – ответила слегка ошеломленная происшедшим Шеметова. – Но, похоже, это рыба меня отловила.

Багров радости не выразил. Тут соединились и профессиональная ревность, и тревога за свою женщину, влезавшую в непростую игру сильных мира сего.

Ну, а старик Гескин совсем расстроился. Он по-отцовски любил Ольгу и менее всего хотел, чтобы та имела жизнь, полную приключений. Всей своей долгой жизнью он мог доказать, что про приключения лучше всего читать в книжках.

Белый, весь каменный, однако как будто невесомый в июльском струящемся мареве, Иерусалим оставался позади.

Автобус, повернувшись к священному городу спиной, начинал подъем в некрутые иудейские горы.