— По-честному, я предполагал, что это мне надо сводить с вами счеты. Ведь вы меня побили в тот раз, и крепко побили. Мне пришлось уйти, а не вам.

Пустыхин довольно засмеялся.

— Побить еще не значит победить. Тут тонкое различие. В общем, приходите завтра вечерком.

Доклад Пустыхина состоялся на заседании технического совета комбината. Пустыхин знакомил совет с разработанным их конторой проектным заданием второй очереди одного из заводов комбината.

В зале сидели все видные местные работники: хозяйственники, инженеры, проектировщики. Совещание открыл Кабаков. Лесков с Надей уселись в первом ряду. Перед докладом в коридоре шли оживленные споры — введение в официальную дискуссию. Почти все слышали о существе нового варианта завода, некоторым он казался крушением основ металлургии. Пустыхин не прятал новое в ворохах старых одежд, а подчеркивал, что речь идет о радикальной ломке традиций.

— С точки зрения существующих критериев, — говорил он, — огневая металлургия приемлемее. Но мы выдвигаем совершенно новый в проектировании критерий, — годится ли выбираемый процесс для полной автоматизации или нет. Процесс должен совершаться без ручного труда, никаких рабочих, привязанных, словно цепями, к своим машинам, — вот наше предварительное условие. Вы, может быть, скажете: возьмите испытанные агрегаты и методы переработки руд, позовите автоматчиков, и пусть они внедрят автоматизацию на этих освоенных агрегатах. Я и сам поступал когда-то подобным же образом и торжественно, при свидетелях, отрекаюсь от этого: ничего хорошего не получается. Наш критерий заранее отметает всякое кустарничанье и скороспелое приспособленчество. И, если внимательней рассмотреть, предлагаемый нами автоматизированный завод окажется экономически выгодней. — Пустыхин живыми глазами осмотрел зал и с вызовом выложил на стол свой основной козырь. — Тут многие зашумели, когда я сообщил, что капиталовложения в завод вырастут на полмиллиарда рублей. Ручаюсь, у вас явилась мысль: человек сошел с ума, он выбрасывает на ветер народные деньги. Успокойтесь, товарищи, мы в здравом уме. На новом заводе рабочих будет тысячи на три, на четыре меньше. Экономия на одном том, что не надо строить жилищ этим рабочим и их семьям, составит около ста миллионов — вот перерасход частично и возвращается. Но главное не в этом. Главное в том, что экономится зарплата — тоже миллионов около ста в год. Заводу стоять минимум полсотни лет, а все перерасходы окупаются за первые четыре-пять лет — разве это не поразительно? Теперь я спрашиваю вас: какой вариант экономически выгодней?

Он обращался больше всего к Кабакову, главному своему противнику. Кабаков был известным в стране специалистом по огневой металлургии, на его заводах были достигнуты самые высокие показатели, каждая из многочисленных орденских колодок на его груди отмечала особую ступень использования печей — это были не столько знаки его личного почета, сколько вехи развития ныне низвергаемой технологии. И Пустыхин, верный открытому им закону, что «счастливые случайности заранее организуются», целеустремленно бил в эту точку, убеждал в своей правоте Кабакова. Вслед за ним выступили другие проектанты, каждый смотрел на молчаливое, замкнутое лицо Кабакова, тоже обращался к нему. Они, оказывается, давно уже знали о новом проекте Пустыхина, смело его поддерживали: Пустыхин провел обширную подготовку и тут. Кабаков не выдержал этого широко задуманного нападения. Он спросил с досадой:

— Не понимаю, к чему горячие убеждения? Не мы, производственники, решаем эти вопросы. Ваши наметки будут изучаться в Госплане, там скажут окончательное слово.

На это Пустыхин ответил, торжествуя:

— Ваше слово нам важнее решений Госплана. Лучше вас никто не знает технологии. Если вы скажете «да» новому процессу, ему не осмелятся стать на дороге.

Его удар попал в цель — сумрачный Кабаков улыбнулся. Но он еще не желал сдаваться.

— Тут некоторые товарищи указывали, что новый завод только называется металлургическим, а по существу, что-то вроде ректификации спирта или нефтяной перегонки, — заметил он. — Дело, конечно, не в форме, если ректификация руды пойдет — пусть идет! Речь о том, что напрасно вы хороните огневую металлургию: возможности ее далеко не исчерпаны. Я считаю, что автоматизация агрегатов открывает новые горизонты на наших заводах.

Пустыхин немедленно отозвался:

— А я попрошу Тимофея Петровича доложить собранию, каково его мнение об этих горизонтах.

Кабаков с любопытством смотрел на злого Крутилина, пробиравшегося к трибуне. Кабаков не сомневался, что Крутилин опорочит автоматизацию и постарается укусить его, Кабакова: директор медеплавильного был не из тех, кто легко забывал обиды. Крутилин начал с того, что автоматизация, точно, разворачивает новые горизонты, весь вопрос в одном, какая автоматизация. Автоматизация, проводимая Лесковым с высокого благословения Кабакова, — кустарщина, а не горизонты — таково его глубочайшее убеждение. Несерьезно подходят к трудной проблеме автоматизации, вот в чем беда. Автоматизация — это реконструкция производства, а не нашивание заплаток на мелкие дыры, даже ремонт оборудования ведут серьезнее, чем автоматизацию: планируют его, оговаривают сроки, чертежи подготавливают. Чего он требует? Глубины и деловитости. Составьте предварительно толковый проект, охватите обучением всех производственников, массы поднимите на автоматику, зажгите массы пафосом автоматизации, как зажигали раньше пафосом строительства, — только тогда развернутся горизонты. А что касается доложенного Пустыхиным проекта, то проект ему нравится, он решает проблемы, которые на старых агрегатах уже не решить. Конечно, придется переучиваться. Ничего, люди не машины, можно и переучиться, а кто не сумеет, тоже есть решение — выходи на пенсию!

Крутилин не удержался от этого последнего выпада, он метнул сердитый взгляд на Кабакова. Тот усмехнулся, непонятное другим упоминание о пенсии развеселило его, почти примирило с речью Крутилина. Кабаков предложил:

— Давайте еще Лескова заслушаем, его эти вопросы ближе других касаются.

Лесков волновался. Он не мог усидеть на месте, возбужденно перешептывался с Надей. Пустыхин казался ему сейчас невероятным — тот ли это человек, с которым он так отчаянно сражался всего год назад? Лесков любил выспренние образы, ему казалось, что весенний раскованный поток наконец прорвал скалы, вышел на простор, сам прокладывает среди холмов свое русло.

И, встав, Лесков произнес горячую речь; еще недавно она была бы немыслима. Все знают, какие споры происходили у него с Крутилиным, будут они и впредь, но тут он присоединяется к Крутилину: прав Крутилин, они кустарничают, нужно перестраиваться. И еще раз он прав: решение проектировщиков — огромный скачок вперед, надо, обязательно надо помочь скачку совершиться. Огневая или автоклавная металлургия — все равно, важно, чтоб технология была на уровне современных возможностей. Если автоклавы поддаются полной автоматизации, долой печи, да здравствуют автоклавы!

Кабаков больше не спорил. Пожимая плечами, он недовольно заметил Пустыхину:

— Все-таки считаю, что странен этот ваш новый критерий, к пуговице пиджак подбираете.

Пустыхин громко смеялся, он не отвечал на шпильки. Он уже видел, что его проект получит так нужное ему одобрение производственников и что удается к яркой пуговице подобрать хороший пиджак.

Лесков после собрания схватил под руку Пустыхина, еще раз высказал свое восхищение. Нет, нет, он до сих пор не может прийти в себя, это поразительно — такой гигантский скачок вперед!