Король подумал недолго и приказывает со знанием дела:

— Завод ликвидировать. Оборудование станем закупать. Чай, не нищие, не хуже других!

Министр поклонился удовлетворённо, в ногах лёгкость ощутил, и посеменил было ими на попятную, но только Фомиан его взглядом одёрнул.

— Куда пошёл, жеребок паркетный! — говорит. — Стой, раз-два. Короля дёргать почём зря — это вы все мастера, а пред королём ответ держать — так у нас времени нету, сразу к дверям ползём?! А ну-ка сдай назад.

Министр лицом свис, деловою папкой рот прикрыл, будто боялся, что Фомиан ему на расстоянии изо рта остатки души вытянет. А король давай его расспрашивать по существу дела — о самом насущном, о государственном. Министр сам виноват — разбудоражил в Фомиане интерес к текущему моменту.

— Ну-ка отвечай, министр так называемый, как воплощаются в жизнь мои указы по оздоровлению нации? — спрашивает Фомиан. — Как, то есть, у нас там с инвалидами да стариками дела обстоят?

Дважды второй на инквизиторов указывает папкой, будто их в свидетели призывает.

— Хорошо, ваше величество, — рапортует, — и с теми и с другими почти покончили. Обследовали их заново, непредвзято. Девяносто девять процентов признаны пригодными к праздной жизни, стало быть, в пенсионусах и государственных пособиусах не нуждаются. Хороший, значить, экономэус казне, ваше величество.

— А остальной процент? — пуще прежнего хмурится король.

Министр виновато плечами пожимает.

— Есть, к сожалению, и такие, ваше величество, которые никак не хотят оздоровляться. Ни в какую, значить! Но все они выявлены, выслежены и взяты под стражу. Те, которые сами идти якобы не могут, насильно принесены и прикачены к нам для судебного разбирательства и переданы в ведомство Святой инквизиции. Вот, значить.

Тут и король взгляд на выдающихся инквизиторов перевёл: верно ли, мол? Те кивают утвердительно, факт признают.

— Как разместили их? — спрашивает Фомиан.

— С комфортом, ваше величество, в общежитии бывших рудокопов. У каждого отдельная штольня на десятерых.

— Это вы их балуете! — серчает Фомиан.

— Видите ли, ваше величество, — трётся министр, — старики и инвалиды — самые, значить, беззащитные члены нашего общества-с…

Тут Фомиан как рукой по глобусу тюкнет — чуть дыру в экваторе не пробил.

— Ты что, вздумал заступаться за саботажников? — кричит.

— Никак нет, ваше величество, — трепещет министр. — И в мыслях не имел! Я только одно хотел сказать: они такие беззащитные, потому что им терять нечего-с! А человек, которому, значить, нечего терять, способен на всякие неблаговидные поступки, ваше величество, вплоть до бунта! Конечно, бунт инвалидов нам не очень-то страшен, но всё-таки неприятно, ваше величество!

Король опять на инквизиторов смотрит, а те снова кивают.

— А вы, недоумки, сделайте так, чтобы им было что терять! — вдалбливает король уже не одному министру, а всем присутствующим. — Неужели непонятно?

— Да у них же нет ничего, ваше величество, — ни здоровья, значить, ни конечностей. Были вчерась костыли с протезами, так мы сегодня отобрали, от греха подальше, значить.

— Так дайте им что-нибудь, бестолочи! — кричит Фомиан Уверенный. — Пусть у них что-нибудь да будет, так же нельзя — чтобы совершенно безо всего! Выдайте им какие-нибудь почётные грамоты, медали памятные отлейте им… в честь моей свадьбы, например.

— Да и так уж порядочно на них потратились, ваше величество, — охает министр. — Запарились отливать на них!

— Отлейте ещё! — не уступает король, кулаками воздух тузит.

Пришлось министру согласиться.

— Слушаюсь, ваше величество! — говорит он и зубами немузыкально поскрипывает. — Отольём-с, раз надо!

Король по зале зашагал, нервничает, расстраивается.

— Всё-таки, какой неблагодарный элемент — эти старики с инвалидами! — говорит. — Небось, специально безо всего остались, чтобы терять нечего было, чтобы короля своего доброго запугивать! Вот ведь какоё вероломие, а!

Тут выдающийся инквизитор отец Панкраций шаг вперёд сделал.

— А может их, ваше величество, того… — предлагает. — Как говорится, без суда и следствия?

— Нет, — замотал головой Фомиан. — Без суда не позволю! Вы у меня за что денежки получаете? А? Вот и отрабатывайте, извольте, чтобы и с судом, и со следствием! Чтобы всё по закону! Всё-таки в просвещённом государстве живём, не в гоппенгагене каком-нибудь! Есть у нас такой закон, который бы костыли да протезы к холодному оружию приравнивал? Нету? Чтобы завтра же был, да не иначе как вчерашним числом! Ясно?