— Моя дорогая, ты должна помнить, что от благословенного Тимнала зависят тысячи и тысячи жизней. Нам всем приходится чем-то жертвовать.

— Если я еще раз услышу этот бред о жертвенности, то закричу. Вы же хотите пожертвовать мною, не правда ли?

— Дорогая, спустя некоторое время после свадьбы ты обнаружишь, что все стало гораздо проще. Вы с мужем перестанете делить ложе, и ты сможешь завести любовников. Обещаю, так все и будет.

— Мама! Я иногда удивляюсь, какая только чушь не приходит тебе в голову! Я не хочу заводить любовников. Я хочу сама выбрать себе мужа. И дело ведь не в том, что меня хотят выдать замуж за уродливого принца, которого я ни разу в жизни не видела и который хочет или не хочет на мне жениться, хотя от одного этого любой благородной девушке станет не по себе. Но вы устраиваете состязание жутких стариков, обитающих в горах, чтобы определить, кому я достанусь! Между прочим, некоторые из них даже на людей-то не очень похожи.

— Ну, милая, не такие уж они отвратительные. К тому же наш придворный волшебник наверняка победит. Увидишь, старина Альберто выиграет состязание! Он мне обещал.

— Мама! Альберто старше тебя! Я не хочу за него замуж!

— Конечно же, милая, Альберто с радостью самоустранится, когда придет время.

— Но, мама, если Альберто способен выиграть состязание, то почему бы ему не сразиться с нашим врагом?

На это королеве было нечего ответить. Ее дочь безжалостно продолжала:

— Чародей Гадджунг наслал проклятие на наше королевство, и папа ничего не может с этим поделать. Если наш придворный волшебник не в силах снять проклятие Гадджунга, то что дает тебе основание думать, будто он способен выиграть состязание?

Королева неловко поежилась:

— Дорогая, Альберто — чудный человек. Я уверена, он найдет выход из этой ситуации. — С этими словами она подобрала подол горностаевой мантии и вышла из комнаты дочери.

Ее дочь, принцесса Сирина, негодующе встряхнула каштановыми кудрями и уставилась в окно. Ситуация создалась жуткая, и рассчитывать на помощь родителей не приходилось.

Далеко внизу к городским воротам с грохотом подъехала почтовая карета. Глядя на карету, принцесса позавидовала независимости пассажиров. Они вольны отправиться куда пожелают и, если захотят, могут покинуть этот проклятый город! В отличие от Ее Высочества.

Колокол на Яшмовой башне пробил час. С тяжелым вздохом принцесса принялась одеваться к вечернему раунду состязаний: достала новое шелковое платье нежно-персикового цвета и надела его, не испытав обычной радости от обновки.

Далеко от апартаментов принцессы, помещавшихся в высокой башне дворца, почтовая карета из Франжии въезжала в южные ворота. После беглого досмотра стражники пропустили карету, и она загрохотала по камням в сторону городского рынка, направляясь на охраняемую стоянку.

Там все пассажиры высадились, в том числе оба утоли и Эвандер, последний — с широко раскрытыми от удивления глазами. Разобрав свой багаж, чужестранцы на минуту замерли, любуясь Городом Светильников.

Монжонские торговцы травами, коротая время в дороге, с удовольствием рассказывали юноше, откуда берутся эти волшебные фонари — почти все круглой формы и ярче самой большой виденной Эвандером свечи:

— Свет исходит от воды, заряженной энергией благословенного Тимнала. Вблизи Тимнала вода нагревается, и, когда начинает закипать, ее уносят. Охлажденная вода распространяет желтоватое сияние, и ее можно перелить в сосуды, трубки или в любую другую стеклянную тару и запечатать. Таким образом получаются светильники. Через несколько лет сияние тускнеет и пропадает, но если светильник остается в Монжоне, под влиянием Тимнала, то вода только меняет цвет, становясь сначала красной, потом зеленой и, наконец, синей и пурпурной.

Теперь Эвандер обратил особое внимание на разнообразие огней вокруг. Окна светились янтарным и желтым, но снаружи здания были расцвечены красными, зелеными и синими огоньками. Огни, повсюду огни, в каждом окне, над каждой дверью! На каждом перекрестке сверкали огромные светящиеся шары. Улицы купались в оранжевом сиянии. Высоко на башнях пылали искусственные звездочки, красные — на зубчатых бойницах, пурпурные — кое-где в окнах. Эвандер благоговейно рассматривал все это великолепие, пока Юми не потянул его за локоть.

— В Монжоне, если приезжие слишком долго глазеют по сторонам, их карманы обычно становятся намного легче.

Эвандер был неприятно удивлен:

— Неужели в этом волшебном городе есть воры? Юми рассмеялся:

— Подозреваю, что воры есть даже в раю.

Элсу вернулась с тележкой для багажа, на которую утоли погрузили свои вьюки и седельные сумки. Эвандер вскинул ковер на плечо и двинулся вслед за маленькими друзьями. Они вместе подошли к гостинице с массивной деревянной дверью. Внутри, в баре, посетители пили пиво и во весь голос разговаривали о торговых делах. Прямо за стойкой бара находился вход в небольшую гостиницу.

Здесь путешественников приняли, как любых других клиентов. В Монжоне не жаловали сторшизские предрассудки. Монжон был настоящей столицей — городом, открытым для гостей из любой страны мира.

Юми снял небольшую комнатку на четвертом этаже с окнами на улицу. Весь багаж отнесли туда, а ковер Юми сдал на хранение хозяину.

На четвертом этаже обнаружилось несколько ванных комнат и даже плавательный бассейн с холодной водой. Элсу сразу же исчезла в купальне.

Эвандер последовал ее примеру и вскоре, впервые за много дней, почувствовал себя роскошно, даже не правдоподобно чистым. Ванные были изолированными, вода подавалась с фабрики круглых светильников Тимнала. Касаясь жуткой кожи на плечах, Эвандер радовался, что его никто не видит.