Один маленький нилд заметил присутствие лорда элима, все детеныши подняли взволнованный свист, сбежались в кучу и радостно забормотали. Взрослый нилд приказал им расступиться, дабы не беспокоить повелителя, и молодежь, восхищенно оглядываясь, вернулась к работе.

Перспакс остановился, чтобы осмотреть сады. Везде, где трудились хорошие нилды, мелькали огоньки лампад. Ветер перебирал листву садовых деревьев.

За спинами путешественников раздавался мерный стук — это нилды сбивали спелые плоды с ореховых деревьев. Палки выстукивали четкий ритм, служащий аккомпанементом для радостных песен.

Эвандер подумал, что эта картина полна поразительной трогательности и красоты.

Перспакс уловил мысль юноши.

— Вот таким когда-то был весь наш мир. — В голосе Перспакса чувствовалось глубокое горе.

— Ты обещал рассказать, что же случилось с Ортондом.

— Я попытаюсь, но всю правду об этом знает только один человек, он и послужил причиной нашего несчастья.

— Ты уже упоминал о нем.

— Мы редко упоминаем его имя на Ортонде, ибо это, имя означает лишь предательство и позор.

— Ты сказал, что мы отправимся в Канакс. Ты все еще собираешься туда нас вести?

— Да. Но сначала мы отдохнем здесь. Здесь живут хорошие нилды.

— Удивительно хорошие, таких внимательных слуг трудно даже представить.

— Нилды созданы, чтобы служить. На минуту Эвандер представил, как мог бы выглядеть обшарпанный королевский дворец в Седимо-Кассиме, займись им нилды.

— Как же мир, подобный вашему, подвергся такому опустошению?

— Ax, — Перспакс отвернулся, горечь звучала в его словах. — Полный ответ на твой вопрос знают только наши мудрецы. Я лишь помню, что внезапно наш мир стали раздирать междуусобные распри. Все насущные вопросы вызывали противоречия, и споры мало-помалу перерастали в ненависть, а потом — в открытый конфликт. Казалось, уже вечность наш мир не страдал от войн, и вдруг мы снова впали в это древнее состояние варварства: мы убивали друг друга, вооружались, создавали военные союзы и собирали армии. Война продолжалась, пока мы не истребили друг друга почти полностью. После каждого сражения на поле оставались сотни погибших и раненых воинов. Некоторые утверждают, что враг к тому времени уже был среди нас, что он втайне управлял политической борьбой, поглотившей все наши силы. Говорят, что своими могущественными чарами он незаметно подвел нас к крайнему экстремизму и посеял среди нас семена раздора, взошедшие позже колосьями войн.

— А войны все продолжались?

— В конце концов они слились в одну непрерывную битву, которая полыхала, не переставая, уничтожая нашу расу изнутри, разрушая наши традиции, выкашивая самых лучших и мудрых. По окончании этой войны мы совершенно обессилели. Привычный уклад жизни распался, даже мертвых не хоронили.

— И что потом?

— А потом темный враг показал всю свою силу, угрожая нам волшебным зеркалом, ныне стоящим в башне Ортонда. С помощью этого зеркала он вызвал к жизни армию мерзких чудовищ и с их помощью начал свое деспотичное правление. Он утверждал, что хочет спасти нас от нас самих, и некоторых ему удалось обмануть хитро сплетенными словами. Мы доверили ему роль судьи в наших спорах. Позже мы узнали, что он уже предал нас — его чудовищная армия уничтожала нилдов. Только после этого мы увидели истинное лицо нашего врага.

Сперва мы решили объединиться и всем вместе выступить против него. С востока и запада приходили войска и собирались в единую армию. Но, увы, все наши силы ушли на прежние войны. Мы сразились с врагом на поле Круах Калладан, и два дня войско рыцарей Миггенморха, окруженное бьюками и гроссмедведями, не отступало ни на шаг. Но вот рыцари пали, » и орды тьмы ринулись на нас. С тех самых пор бьюки и многоножки рыщут по нашему миру, разрушая и пожирая все на своем пути. Гроссмедведи уничтожают нилдов. Все, созданное ими с таким трудом, лежит в руинах. Уцелевшим рыцарям Ортонда приходится голодать. Иногда мы умираем от голода. Нас становится все меньше, раса слабеет. Элимских королей по одному схватили, повергли на колени к ногам закованного в стальные латы врага и обезглавили топором.

— А что же теперь?

— Мы превратились в горстку выживших, прячемся в развалинах нашего мира. Многие из нас забыли о древних искусствах и превратились в дикарей, подобно тем «хозяевам», из чьих владений я вас вывел.

— А ваш враг?

— Окутанный кровавым величием, он восседает на троне в Ортондской башне. Его монстры разрушают наш мир в поисках полезных ископаемых. В огромных шахтах выкачивают из нашей земли золото и железо. А мы ничего не можем сделать.

Эвандер ощутил полную опустошенность. Он молчал. Они с Сириной инстинктивно обнялись, подчиняясь древнейшему человеческому инстинкту — искать друг у друга поддержки.

— Я очень боюсь, Эвандер. Как мы выберемся из этого мира?

— Должен же быть какой-то способ.

Элим посмотрел на них полными печали глазами.

— Мы пойдем в Канакс и попросим совета нашего достопочтенного владыки, Шадрейхта.

Комната была чисто прибрана, кровать очень удобна. Утомленные юноша и девушка проспали двенадцать часов и проснулись свежими и отдохнувшими.

Только сейчас они осознали одно щекотливое обстоятельство. Накануне они слишком устали, да и слишком привыкли быть рядом друг с другом в безрадостном мире Ортонда, чтобы толком воспринимать происходящее. Они инстинктивно, бездумно прижимались друг к другу в поисках тепла и утешения.

Эту ночь они провели вместе, обнаженными, хотя и не занимаясь любовью, но все же у Сирины на щеках заалел румянец. Она еще никогда не спала в одной постели с мужчиной.

Девушка рассмеялась — ей пришла в голову неожиданная мысль:

— По законам прежних времен нас сейчас следует считать мужем и женой. Эвандер улыбнулся:

— Хотел бы я, чтобы законы прежних времен были по-прежнему в силе.

Они рассмеялись, юноша поцеловал Сирину, и на одно сладкое мгновение оба забыли и про свое отчаянное положение, и про жуткую кожу, покрывающую плечи и грудь Эвандера.