Мы все еще стояли на дороге.

— Ладно, — сказал я. — Поехали на базу. Думаю, Григорий Матвеевич знает больше... Погоняй!

Пока мы добрались до ближней заставы, Сеня Скрипник выложил новости.

Первая была самой свежей — два дня назад в лес пришел киномеханик из Микашевичей Иван Конопатский. Он блестяще выполнил задание, взорвал микашевичский клуб, куда съехались на совещание чины гестапо, командиры немецких карательных частей и полицаи. При взрыве погибло около двухсот оккупантов и их пособников.

[136]

— Об этом мы вам не успели сообщить, товарищ капитан, — оправдывался Сеня. — Считали, вы все равно на днях прибудете, тут и расскажем.

— А сам Конопатский как выглядит?

— Молодцом. Смущается. Не привык в героях ходить.

— Говоришь, около двухсот человек на воздух поднял?

— Так точно, товарищ капитан!

— Да, такое удается не каждому. Молодец!.. Ну, чем еще порадуешь?

Сеня Скрипник подхлестнул коня:

— Всего не перескажешь! Наши хлопцы каждый день эшелоны и пути подрывают. Налеты делали на гитлеровцев. Набили этой дряни... Но фриц тоже зашевелился, товарищ капитан! Я сообщал, что радиоузел теперь только один час на Москву работает?

— Сообщал. Это после того, как от Коржа передали, что фрицы нас засекают?

— Точно, после того... Центр так приказал. Позывные и время работы мы тоже изменили. Да, видно, плохо помогло.

— То есть?

— Под праздники немец бомбежку учинил на Булевом — только держись! Явно хотел накрыть базу.

— Попал?

— Нет, рядом ковырял. Но ковырял все-таки!.. Похоже, и облаву готовят. В Микашевичах-то фрицы собирались как раз вопрос облавы обсуждать. А после взрыва совсем взбесятся!

— Возможно... Послушай, ты передавал, что Павел Кирбай и его сестры бежали из Юркевичей в лес. Что случилось? Как житковичские товарищи?

— Случилось, товарищ капитан, так, что немцы пытались арестовать Павла Кирбая. Но житковичскую группу не трогали и не трогают. Похоже, не знают о ней. Связь идет нормальная. Сведения от Горева все время поступают. А Кирбая, видимо, кто-то из местных, из юркевичских, выдал. Похоже, там предатель завелся.

— Н-да, Сеня. Новости у тебя со всячинкой. Придется, видно, в затылке почесать!

— Скажете тоже, товарищ капитан!

— Точно — придется!

[137]

На центральной базе стояла непривычная тишина, не тарахтел движок радиоузла, только сосны пошумливали да перекликались бойцы штаба.

Короткий зимний день кончался, небо навалилось на лес, серые размывчатые тени наплывали из чащобы, густея на глазах.

Из землянки Линькова я вышел уже в полной темноте. Мы обо всем переговорили, все обсудили. Батя рассказал о действиях подрывников-маршрутников, о Седельникове, который распропагандировал и привел в отряд около ста человек так называемых «казаков», набранных немцами главным образом из советских военнопленных и использовавшихся для охраны железнодорожного моста через реку Горынь на магистрали Лунинец — Сарны; повторил историю Конопатского, сообщив заодно, что немецкая комендатура в Житковичах обещала крупную награду тому, кто укажет расположение нашего отряда; познакомил меня с приказом Центра, который требовал заслать разведывательно-диверсионные группы в район Ковеля и Сарн.

— Я намерен послать в этот район Бринского и Каплуна, — сказал Линьков. — Бринский уже получил приказание явиться на центральную базу и со дня на день прибудет, с ним придут еще человек тридцать. По части разведки беседуйте с ними вы сами.

— Хорошо.

— Сегодня уже поздно. Командование отрядом передам завтра.

Я не возражал.

Утром 30 ноября Григорий Матвеевич официально передал мне командование отрядом. Но его вылет в Москву из-за плохой погоды задержался довольно надолго.

В первый же день по возвращении на центральную базу я отправился на северо-западную заставу, где находился киномеханик Конопатский, оттуда поехал в Восточные Милевичи к Илье Пришкелю, потом беседовал с Леокадией Демчук и Алимой Кирбай.

Из рассказов связных и самого Ивана Конопатского стало ясно, как разворачивались события в Микашевичах.

Взрыв клуба был подготовлен и проведен безупречно. Связные, вызывавшие Конопатского в лес для инструктажа, подозрений не навлекли. Не вызывал у немцев подозрений и сам Копопатский, иначе ему вряд ли доверили бы работу в клубе.

[138]

Взрывчатка доставлялась в Микашевичи Пришкелем. Он предложил свой способ транспортировки тола: в выдолбленной доске тележного днища, сверху заделанной и затрушенной сеном.

В один прием Пришкель провозил до десяти килограммов ВВ, и ему понадобилось всего три ездки, чтобы доставить весь груз во двор Конопатского.

Во дворе дома Конопатских тол перепрятывался по разным углам: среди густого бурьяна, под кучи мусора, в сено.

В клуб Иван Конопатский носил взрывчатку малыми дозами — шашками по четыреста граммов. Спрятав шашку в карман брюк, киномеханик надевал пальто, и верхняя одежда скрывала оттопыренный карман.