– Мыс на юго-западе острова… Три сосны на нем… Двадцать шагов на север от крайней… – читала Саша подсказки одну за другой. – Большой, поросший мхом валун… Пятнадцать шагов на восток… Пень от поваленного дерева… Ключ от сундука в дупле между корнями…

Сергей с Сашей переглянулись. Похоже, они подумали об одном и том же. Семь миллионов рублей лежали где-то неподалеку под трухлявым пнем и ждали своего хозяина. Дело оставалось за малым – пойти и взять их. Конечно, были серьезные сомнения в том, что организаторы игры из-за кровавых событий на Чернеце решатся признать такую победу и выплатить приз. А с другой стороны – а вдруг?.. Как говорится, чем черт не шутит? Все-таки семь миллионов!..

– Сереж, как ты считаешь, – вкрадчиво начала Саша, – может, стоит сходить за ключом?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Чернобривцев. – По-моему, лучше иметь ключ, чем его не иметь! А уж там видно будет… Сходи, Сань.

– Я? – удивилась девушка. – А почему не ты?..

– Нет, – хмуро покачал головой Сергей. – Мне нельзя. Когда приедет милиция, я должен быть здесь, рядом с ним, – он кивнул на труп. – А ты сходи, Саня, сходи… Вот, возьми все это, – он протянул ей подсказки, карту и компас, – возьми и отправляйся!

Саша все еще колебалась. Свое присутствие при встрече Сергея с милиционерами она тоже считала совсем не лишним. Ей было что заявить следователям – как-никак главный свидетель! К тому же ужасно болели разбитые ноги…

Но семь миллионов – это семь миллионов… Подумав, она вздохнула и поднялась.

– Ладно, Сереж, я схожу. А ты не скучай тут и не вешай нос, я постараюсь побыстрее…

На острове все вышло совсем не так, как рассчитывал Олег. Кондратьич был хмур и неразговорчив, разительно отличась от себя вчерашнего. Его опричники не давали работать, теснили операторов с камерами от Понедельника и трупа, не обращая никакого внимания на бурные протесты телевизионщиков. Наговицын попытался договориться с Охримчуком, но тот, свирепо зыркнув на московского гостя, просто-напросто послал его подальше. Кое-что, конечно, снять удалось, но Олег все равно был недоволен. Да что там недоволен – он был прямо-таки взбешен!

Отыграться удалось на Пятнице. Она вышла из леса как раз в тот момент, когда Понедельника, уже упакованного в наручники, угрюмые гренадеры Кондратьича волокли к милицейскому катеру.

Увидев своего обожаемого Сереженьку в лапах судостроевских копов, журналистка обрушилась на них с безумной яростью раненой тигрицы. Она коршуном налетала на опешивших от такого натиска стражей порядка, исступленно колотила своими крохотными кулачками по их могучим серым спинам и сотрясала воздух дикими нечленораздельными воплями! Зрелище было просто выдающееся, похлеще испанской корриды!

Кое-как ее удалось оттащить от арестованного, и тогда Пятница напустилась на бедного Охримчука. Начав с гневных проклятий и угроз, она перешла к сбивчивым и путаным объяснениям всего, что произошло на острове. При этом она поминутно называла себя «главным свидетелем» и с безумной горячностью настаивала на полной невиновности Чернобривцева.

Потом, как водится, были слезы – обильные, жгучие, безутешные слезы бессилия. Она истерично рыдала, не слушая ни снизошедшего до объяснений судостроевского шерифа, ни пытавшуюся успокоить ее Стрельникову.

Весь этот спектакль снимался с трех камер, и Наговицын внутренне ликовал, предвкушая появление столь удачных кадров в своей передаче.

Отбившись от разъяренной журналистки, часть милиционеров спешно утащила Понедельника на катер и тут же отвалила от Чернеца. Их оставшиеся на острове коллеги во главе с пунцовым от злости Охримчуком отправились на поиски тела Лисовца. За ними, а также за телевизионщиками и игроками обещали прислать из Судостроя баркас.

Постепенно стали собираться игроки, вызванные к месту высадки съемочной группы сигнальной ракетой. Наговицыну от нечего делать пришло в голову сделать с ними коротенькие интервью, заснять их самые первые впечатления от случившегося.

– Нечего его вообще было брать в игру! – громогласно возмущался Суббота. – Он же из военных, из Чечни! У них же там у всех крыши съезжают! Им, отморозкам, что курице шею свернуть, что человеку – один хрен!

– Лисовца заказали, в этом не может быть никаких сомнений! А Понедельник этот – обычный наемный киллер. А Лисовца все равно убрали бы, не здесь – так в Москве. Раз заказали, тут уж… – глубоко мысленно рассуждал Среда.

Олег отметил про себя, что в словах и того и другого не было и тени сострадания к покойным. И только Четверга новость о двойном убийстве, кажется, огорчила всерьез. А узнав, что один из убитых – Лисовец, он и вовсе настолько расстроился, что наотрез отказался от интервью.

– Ты что нос-то повесил, старичок? – подошел к нему банкир Среда. – Из-за Лисовца, что ли? Ты что, был с ним знаком?

Четверг грустно покачал головой:

– Нет, как раз здесь и хотел познакомиться… Понимаешь, есть у меня один проект – обещает колоссальную отдачу. Но нужны инвестиции – чуть больше миллиона «зеленых», вот я и хотел предложить Валерию Валентиновичу…

– Ну-ка, ну-ка, а если поподробней? Что за проект, в какой сфере, где? – банкир подхватил Четверга под локоток и потащил вдоль береговой кромки. Тот принялся с жаром рассказывать о своих планах крайне заинтересовавшемуся ими Среде.