Командовать в подобных условиях такими матросами и солдатами молодому неопытному офицеру крайне сложно и даже опасно. Сам Невельской в своих записках упоминал о том, что, несмотря на малое число нижних чинов, значительная часть их была порочного поведения, распущенная, склонная к пьянству, преступлениям, в том числе к побегам. К тому же отсутствие прекрасного пола добавляло напряжённости. Жизнь нижних чинов в Амурской экспедиции мало чем отличалась от жизни рабов в Древнем Риме, разве что климат в Восточной Сибири немного хуже, чем в солнечной Италии. Словом, терять им было нечего, компания собралась лихая.

На счастье лейтенанта, Невельской послал вместе с ним двух гражданских, приказчика Российско-американской компании Алексея Березина и горного штейгера (как его звали, выяснить, к сожалению, не удалось), работавшего раньше на Нерчинских заводах. Оба они были людьми зрелыми, много чего повидавшими в своей жизни, к тому же высокого роста и богатырского телосложения. Матросам они казались былинными богатырями. И приказчик, и штейгер имели большой опыт общения с каторжными и ссыльнопоселенцами, прекрасно разбирались в людях. Матросы, как правило, были невысокого роста, впрочем, как и морские офицеры. Людей рослых брали в армию, где эти качества значили больше, чем на флоте. Два великана со здоровенными кулаками помогли лейтенанту быстро поставить на место всех его подчинённых.

Всё лето команда Бошняка рубила лес и заготавливала сено. Невельской пообещал прислать рогатый скот. Провианта и сухарей выдали лишь на месяц. Жили за счёт охоты, рыбалки и сбора дикорастущих ягод и плодов. Бошняку по заданиям Невельского всё лето пришлось провести в командировках.

Пост часто навещали аборигены. Старались с ними подружиться, сблизиться. Гиляки привозили рыбу, шёл оживлённый торг. Узнав аборигенов поближе, Бошняк пришёл к выводу, что русским удалось закрепиться на Амуре такими ничтожными силами только из-за разобщённости обитавших там племён.

Вначале матросы и не помышляли о побегах, побаиваясь гиляков. Но в июле 1852 года пять человек ночью всё же бежали из Мариинского поста, прихватив с собой оружие и вельбот. Разыскать их не удалось. Трудно сказать, куда они могли бежать, на что надеялись, но, видимо, служба в Николаевском посту так им опостылела, что они решились на такой отчаянный шаг. Гиляки при желании, конечно, могли бы их легко отыскать, но, видимо, не захотели этого делать.

К концу лета мичман Николай Чихачёв на шлюпке привёз на месяц провианта, затем гиляки доставили немного припасов. Из заготовленных брёвен приступили к строительству жилья на зиму. Пока шло строительство, жили в палатках. Всё время лили непрерывные дожди. К октябрю закончили строительство двух юрт, бани и загородки для скота. Гиляков всё ещё опасались, поэтому жилища обнесли частоколом.

Больше всего обрадовались юртам крысы, бродившие повсюду шумными компаниями. Видимо, им там было комфортнее, чем в палатках, которые они посещали реже. Избавиться от непрошеных визитёров никак не удавалось. Многие ходили искусанные ими. В палатках жить было невозможно из-за холода, а в юртах — из-за этих мерзких тварей, которые к тому же трудолюбиво разрывали стены, из-за чего холод был нестерпимый. В довершение всех неприятностей текли крыши, никак не получалось заделать их как следует. Вместо стёкол натянули миткаль (хлопчатобумажную ткань).

Если у матросов жизнь была совершенно беспросветной, то офицерам иногда везло. Вот и Бошняку улыбнулось счастье: его подменил на две недели мичман Чихачёв. Лейтенант верхом на олене отправился в Петровское, чтобы немного отдохнуть в семейном кругу Невельских. Он любил у них бывать, правда, такая возможность выдавалась крайне редко. Екатерина Ивановна всегда выказывала лейтенанту дружеское расположение. Они были примерно одного возраста. Он же влюбился в неё с первого взгляда. А что удивительного? Неестественней было бы не влюбиться в очаровательную молодую женщину в этой глухомани, обделённой женским обществом. Все офицеры старались найти любой предлог, чтобы хоть словом перекинуться с женой начальника экспедиции, и многие тайно вздыхали по изящной блондинке с голубыми глазами. Екатерина Ивановна всегда радушно принимала подчинённых своего мужа, и вечерами в их домик приходило много людей. Бошняк познакомился с семейством Невельских в Охотске, куда прибыл курьером к Невельскому из Петербурга. На «Байкале» они вместе перешли в Аян, а затем на злополучном паруснике «Шелихов» в Петровское, едва не погибнув, когда судно стало тонуть, к счастью, недалеко от берега.

Отдохнув немного в обществе Екатерины Ивановны, Бошняк отправился назад на нартах, с двенадцатью собаками. Доставили в Николаевский пост и долгожданный скот в количестве трёх полуживых коров и двух лошадей. Но самое большое оживление вызвали две прибывшие дамы — жёны матросов. Их встретили с ликованием.

В январе 1852 года Невельской вызвал лейтенанта в Петровское, чтобы дать очередное задание. В разговоре с аборигенами выяснилось, что на Сахалине, южнее села Погоби, находится месторождение каменного угля. Информация была исключительной важности.

Начальник экспедиции приказал Бошняку перебраться по льду пролива на остров и выяснить, действительно ли там есть уголь. Командировка предстояла длительная. Бошняк получил сухарей на 35 дней, немного сахара, чай, маленький ручной компас, ну и самое главное — нательный крест, призванный символизировать заботу, доверие и веру начальника в своего подчинённого. Крестов у Невельского было припасено много: гиляков активно обращали в христианство, выдавая в награду рубашку. Один ушлый гиляк, рассчитывая пополнить свой гардероб ещё одной рубахой, принял христианство дважды. Но был разоблачён в своём нечестивом замысле и выпорот по приказу Невельского, а рубаху с позором отобрали.